Александр Золототрубов - Опальный адмирал

Штурман заметил, что уголки губ у Климова вздрогнули. «Видно, все еще волнуется: как же, отец нашелся!» — решил он.

— Через месяц, — сказал Астахов, — я вернусь из плавания и привезу вам ответ отца. Так что готовьте сувенир, — натужно улыбнулся он, и у Федора опять гулко колыхнулось сердце.

— Вы уверены, что отец захочет ответить мне?

— А почему бы и нет? — Астахов спрятал конверт в карман. — Вы его сын, а перед собственным сыном любой отец захочет исповедаться.

«Отец очень любил меня», — едва не произнес Федор вслух.

Астахов помолчал, должно быть, размышляя, потом спросил:

— Коровину вы сообщили о своем отце?

— Мы же с вами условились, что я буду молчать. А слово я привык держать.

— И фотокарточку ему не показывали?

— Нет. Но непременно покажу, может, даже сегодня. Если спросит, как она попала ко мне, отвечу, что прислал ветеран. Я правильно вас понял?

«Кажется, у нас с ним завязывается тугой узелок», — подумал штурман. А вслух сказал:

— Вы правы, Федор Максимович. Еще неясно, как поведет себя Коровин, когда узнает, что ваш отец, а его земляк, попал в плен. Нет, вы ему пока не говорите. Впрочем, решайте сами…

Они еще какое-то время беседовали о море, о кораблях. Штурман признался, что ему давно хочется побывать на теперешней подводной лодке, они наверное, более совершенны по сравнению с теми, на которых ему довелось служить.

— Пожалуй, в самых общих чертах я смогу показать вам свою субмарину.

— А это возможно? — обрадовался Астахов. — Я знаю, что на лодки посторонних не пускают?

— Вернетесь из рейса, и мы попробуем это сделать. Я поставлю в известность комбрига, и вам дадут «добро».

— Заранее благодарен вам, Федор Максимович…

У себя в номере Астахов разделся, попросил горничную принести ему чай, а когда остался один, вскрыл конверт и прочел письмо. «Федор Астахов, штурман с «Ориона», сказал мне, что ты попал в плен, потом оказался в Норвегии, в Тронхейме. Так ли это?..» Астахов задумался. Естественно, Климову хочется знать больше, как его отец очутился в плену. Это понятно. И все же есть надежда, что после того, как он получит от отца ответ — а он его получит непременно, — будет возможность побывать у Климова на его подводной лодке. Да, ради этого стоит потрудиться!..

Капитан 3-го ранга Климов возвратился домой в хорошем расположении духа. Дарья это заметила. Она подала ему ужин, села за стол напротив него, подперев ладонями подбородок.

— А где Петька? — спросил Федор.

— У них сегодня школьная экскурсия на рыболовный траулер. А у тебя снова была встреча с Астаховым? Ты такой веселый…

— Угадала… — И все же Федор умолчал о том, что передал штурману письмо для отца.

— Ты доверяешь Астахову? — спросила Дарья.

Федора охватила легкая дрожь: жена угадала его мысли. Не подавая вида, он сказал, что еще сам не знает, как у него дальше сложатся отношения с Астаховым. Пока штурман вручил ему фотокарточку отца, но обещал сделать больше…

— А фото отца ты мне когда покажешь? — напряглась Дарья.

Он молча вытер губы салфеткой, пошел к себе в комнату, служившую ему рабочим кабинетом. Жена успела подумать о том, что почему-то муж опять стал задумчив и насторожен, и когда он вернулся на кухню, сказала ему об этом.

— Служба, Дарьюшка, — вздохнул Федор. — Не все на лодке гладко бывает. — И он протянул ей фотокарточку.

Она долго разглядывала ее, потом раздумчиво молвила:

— Ты очень похож на отца. — И не без упрека взглянула на мужа. — И все же, кто этот штурман Астахов? Сколько ему лет и чего он хочет от тебя? Если он знает твоего отца, то должен знать и Коровина, ведь оба они из Саратова? Ты же мне сам говорил…

Федор едва ли не растерялся, и, хотя вопросы были самые простые, он не в силах был на них ответить. И чтобы хоть как-то сгладить настороженность, он сказал:

— Понимаешь, я хочу как можно больше знать об отце. Штурману я доверяю, иначе ничего общего с ним не имел бы. Он почти такого возраста, как и я. Сейчас он уходит в рейс, а как вернется, я приглашу его в гости и ты с ним познакомишься.

Дарья и слова не обронила, лишь лукаво повела бровью и слегка улыбнулась.

Климов прибыл на службу и сразу же поспешил к дежурному по бригаде. Им был флаг-штурман Лецкий.

— Ну, спасибо тебе, дружище, за доброе слово!

У Лецкого прыгнули к переносью брови.

— Ты о чем, Федор Максимович?

— А кто меня критиковал в штабе? Вы, маэстро! Ну, ладно, виноват штурман капитан-лейтенант Васин — допустил ошибку при прокладке курса. Я-то тут при чем?

— Ну, занесло, — шутливым тоном заговорил Лецкий и перешел на официальный тон: — Васин ваш подчиненный, его ошибка — это и ваша ошибка. Надеюсь, уразумели? Учите, командир.

Климов прошелся по крохотной каюте плавбазы.

— Ладно, что было, то прошло, — примирительно сказал он. — Васину критика пошла на пользу. Ты лучше скажи, у тебя есть связь с Архангельском? Не мог бы ты созвониться с морским портом и узнать, вышел ли в рейс сухогруз «Орион»?

— Кого надо на судне?

— Штурмана Федора Астахова.

— Где-то я уже слышал эту фамилию, — Лецкий присел на стул. — Астахов… Ага, вспомнил! На сборах штурманов в Мурманске был этот Астахов с «Ориона». Он делился опытом плавания в северных широтах, там я с ним и познакомился. Кстати, он служил у нас на Северном флоте на подводной лодке. — Лецкий взялся за трубку оперативного телефона. — Хорошо, я выясню и дам тебе знать.

Вместе со старпомом Климов обошел лодку. Везде должный порядок, и только на столе в штурманской рубке разбросаны карты. А вот и сам Васин. Увидел командира и покраснел.

— Это еще что за кавардак? — грубо спросил Климов.

— С картами я работал, — пояснил штурман. — Вышел на палубу перекурить.

— Безобразие! — бросил в сердцах командир. — Только сейчас говорил о вас с флаг-штурманом Лецким. Он заявил, что вам надо выбирать в службе слабину. — Взгляд Климова упал на бутыль в углу рубки. — Это что?

— Спирт, товарищ командир, для приборов, — еще более смутился Васин. — Утром получил. Сейчас наведу здесь порядок…

У себя в каюте Климов попенял старпому:

— Яков Сергеевич, вы, надеюсь, понимаете, что бескультурье в работе порождает ошибки, не так ли? Вы построже с Васиным.

— Есть, понял. — Борисов сжал губы.

Сверху крикнули в центральный пост:

— Командиру прибыть к дежурному по бригаде!

Климов поднялся наверх и поспешил на плавбазу. Едва он вошел в дежурную рубку, как Лецкий отчеканил:

— Сухогруз «Орион» вчера в час ночи снялся с якоря и ушел в рейс! Убыл на нем и штурман Астахов.

— Спасибо, Василий Иванович, — грустно молвил Федор, а в душе отметил: «Тезка меня не обманул. Теперь можно Коровину показать фотокарточку отца». Только взглянул на часы, как в рубке появился комбриг.