Александр Золототрубов - Опальный адмирал

Николай Герасимович не возражал, ибо Алафузов, не подозревая, выразил его мысли.

— Вы правильно поступили. А что там у Трибуца?

— Флот отражает попытки немцев уничтожить корабли, стоящие в порту и на рейде, — коротко резюмировал Алафузов. — Еще в конце марта немецкое командование отдало приказ о начале операции «Айсштосс» — «Ледовый удар», ее цель — разгромить Балтийский флот. В этом деле оно надеется на свою авиацию. Но Трибуц вовремя усилил зенитное обеспечение кораблей…

Зазвонила «кремлевка».

— Николай Герасимович, прошу прибыть ко мне!

— Есть! — отозвался нарком, а про себя отметил: «Что-то Молотов не в духе, даже не поздоровался, чего с ним не бывает».

Кузнецов быстро оделся и наказал адмиралу Алафузову узнать обстановку в Мурманске.

— Как там с налетами «юнкерсов» на порт?

— Папанин считает, что штаб флота не все сделал, чтобы надежно прикрыть мурманский порт с воздуха, — объяснил Алафузов. — Но я поговорю с комфлотом, а уж тогда решим, что может сделать Главморштаб.

— С утра бы и позвонил и ему.

— Звонил, но Головко в ночь ушел на Рыбачий. А начальник штаба адмирал Кучеров ничего нового мне не сообщил…

Молотов поздоровался с наркомом и сразу перешел к делу. Он спросил, кто послал адмирала Исакова на Дальний Восток.

— Я, — ответил Кузнецов. — Исакову надлежало переговорить с генералом Апанасенко по вопросу взаимодействия войск фронта и Тихоокеанского флота на случай боевых действий со стороны Японии.

— Ваш Исаков превысил там свои полномочия. — Молотов потрогал кончики усов. — Я вынужден был отменить одно его распоряжение. О чем идет речь? Недавно военные самолеты США типа «летающие крепости» бомбили Японию и после этого должны были приземлиться на территории Китая, не захваченной японцами. Так летчики и поступили. Но один самолет совершил посадку на одном из наших аэродромов. Командир экипажа «летающей крепости» попросил советские власти направить летчиков к американскому консулу. Исаков, находившийся в это время во Владивостоке, взял и разрешил. Но не учел, что Япония, с которой у нас нейтралитет, могла использовать этот эпизод как помощь Советского Союза Америке в ее боевых действиях против Японии. Поэтому я распорядился, чтобы экипаж американского самолета был интернирован. Хорошо еще, что мне срочно сообщили в Москву о решении адмирала Исакова, не то могло быть хуже.

— Вы информировали об этом товарища Сталина? — спросил нарком.

— Если бы я это сделал, то вас бы к себе не пригласил, — усмехнулся Молотов. — Так что пожурите адмирала Исакова. А заодно и спросите, почему он вас не поставил в известность. Он ведь не просто адмирал, а начальник Главного морского штаба! Кстати, когда он вернется?

— Дня через два-три. Я непременно разберусь с ним, Вячеслав Михайлович, — заверил Кузнецов. — Вчера Верховный принял решение назначить Исакова заместителем главкома и членом Военного совета Северо-Кавказского направления. К маршалу Буденному помощником по морской части.

— Ну что же, по-моему, решение верное. Адмирал Исаков блестяще знает флот, неплохо проявил себя на Балтике и в Ленинграде. — Молотов прошелся по кабинету раз, другой, о чем-то размышляя, потом остановился рядом с Кузнецовым. — Мне недавно звонил Папанин. Его беспокоит то, что немцы стали сильнее бомбить Мурманск, особенно страдает морской порт. Разгружаются суда союзников, а на них сыплются с неба бомбы «юнкерсов». Как же так, Николай Герасимович? Товарищ Сталин, помнится, говорил вам, что надо надежно прикрыть город с воздуха. — В глазах Молотова читался упрек.

— Не успеваем закрывать все дыры, Вячеслав Михайлович, — признался Кузнецов. — То одно, то другое… К тому же на флоте ощущается острая нехватка самолетов, а зенитных орудий единицы. Но мурманское небо для «юнкерсов» мы закроем, обещаю вам, — горячо продолжал нарком ВМФ. — Адмирал Головко обратился в Ставку с просьбой реорганизовать противовоздушную оборону Мурманска. Что надо для этого? Полсотни истребителей и десяток зенитных батарей, а флотскую авиацию нужно освободить от поддержки сухопутных войск, чтобы можно было ею надежно прикрыть морской порт. Я доложил об этом Сталину, и он все одобрил. Так что теперь проблем не будет.

— Ну а теперь о главном, — вновь заговорил Молотов, присев к столу. — Посол США в СССР адмирал Стэндли, прибывший на днях в Москву, хотел бы с вами встретиться. У меня на этот счет возражений нет, нет возражений и у товарища Сталина, правда, он рекомендовал вам воспользоваться этим визитом столь высокого гостя и поговорить с ним о союзных конвоях. Сейчас, когда немцы рвутся на Северный Кавказ, чтобы захватить бакинскую нефть, нам крайне необходимы военные грузы союзников. Кстати, сколько уже прибыло конвоев?

Кузнецов сказал, что в 1941 году в семи конвоях к нам прибыл 61 транспорт союзников, доставивших в северные порты более 160 тысяч тонн грузов.

— С начала нового года и по сей день мы приняли еще семь конвоев. Сейчас адмирал Головко ждет пятнадцатый конвой, дня через три он войдет в Кольский залив.

— Было бы хорошо, если бы новый посол США в СССР убедил своего президента увеличить число транспортов с ценными для нас грузами, — заметил Молотов.

— А что надо адмиралу Стэндли? — спросил нарком ВМФ.

— Он хочет поговорить с вами как моряк с моряком, а в детали я не вникал. После беседы с послом позвоните мне, если будет что-то важное.

И вот адмирал Вильям Стэндли вошел в кабинет наркома ВМФ. Он был среднего роста, широкоплечий, с седой шевелюрой и серыми глазами. Он протянул руку Николаю Герасимовичу и на ломаном русском языке, весело улыбаясь, сказал:

— Я рад видеть красный адмирал Куснецов!

— А я рад видеть адмирала Вильяма Стэндли!

Кузнецов тепло ответил на рукопожатие гостя и пригласил его сесть в кресло. Переводчик адмирала сел рядом с ним. Это был молодой, элегантно одетый блондин с большим золотым перстнем на пальце правой руки. Кажется, перстень ему нравился, потому что он то и дело вытягивал правую руку, словно хотел, чтобы его перстень увидел советский адмирал. Переводил он очень четко, без запинки. Переводчик Кузнецова был уже немолодой работник отдела внешних сношений Наркомата.

Беседа была оживленной, гость сыпал один вопрос за другим, и Николай Герасимович едва успевал отвечать.

— Вы служили во Владивостоке? — переспросил адмирал Стэндли, когда Кузнецов сказал ему, что незадолго до начала Второй мировой войны он командовал Тихоокеанским флотом. — Прекрасный город у моря!

— Вы там бывали? — удивился Николай Герасимович. — Когда и в качестве кого?

Оказывается, в молодости Стэндли служил на американском крейсере, который посетил Владивосток в 1896 году, когда в России проходила коронация Николая II.