Наталья Харламова - 300 спартанцев

Ему предстояло вступить в новую жизнь — жизнь персидского вельможи.

«Нет, — подумал Демарат, — так дальше продолжаться не может. Я согласен быть персидским сатрапом, но ни за что не изменю своим спартанским обычаям. Так недолго стать расслабленным настолько, что мои слуги-илоты смогут справиться со мной как с ребёнком. Ячменная лепёшка и кусок зажаренного на вертеле мяса — вполне достаточно, чтобы утолить голод, а все эти соусы, пряности, восточные изысканные блюда — не для спартанского желудка. Быть сотрапезником царя хотя и почётно, но небезопасно для нашей доблести».

По приказанию Дария ему отвели роскошные покои во дворце, к нему был приставлен целый штат слуг, которые предупреждали малейшее его желание. Царь прислал ему драгоценный ларец со множеством украшений со словами, что не подобает царскому сотрапезнику в глазах подданных выглядеть, как нищему. Внесли несколько сундуков с разнообразной драгоценной одеждой, пожалованной царём. Демарат с изумлением разглядывал персидский покрой принесённого платья, изготовленного из тончайшего виссона, шелка и шерсти, такой необыкновенной выделки, какой ему не приходилось видеть даже в Аттике, где женщины страстно любят наряды и покушают за огромные деньги красивые ткани у финикийцев. Более всего его насмешили штаны. Шаровары ярких расцветок, а чаще всего пурпурные и красные, были предложены ему на выбор.

— Ну уж нет! — воскликнул Демарат. — Никто не заставит меня надеть штаны! Я не последую этому варварскому обычаю. Да ведь если в Спарте узнают, что я хожу в штанах, меня будут презирать все — даже мальчишки, женщины и рабы-илоты, и я сделаюсь всеобщим посмешищем. Нет! Лучше мучительная смерть, чем эти жуткие штаны. — Он велел засунуть их куда-нибудь подальше и больше никогда ему не показывать. Слуги помогли ему надеть персидскую рубаху с широкими рукавами, такого же покроя, какую носили царь и его придворные. Он выбрал самую скромную одежду из всего, что ему принесли, — гладкобелую с пурпурной полосой и золотой канвой. Сверху он накинул синий плащ, расшитый золотыми звёздами. Демарат критически оглядел себя.

— Ну и петух! — со смехом глядя в большое бронзовое зеркало, воскликнул спартанец. — Ничего не поделаешь, положение обязывает. Лапид, — обратился он к одному из рабов-илотов, прибывших с ним из Спарты, — узнаешь ты своего хозяина?

Илоты смотрели на него в немом изумлении.

— Вы тоже возьмите что-нибудь из этой рухляди. Теперь вы слуги царского вельможи и должны ходить в мягких драгоценных одеждах.

Фамасий, приставленный к нему как начальник над его прислугой, который помогал ему облачиться в персидское платье, ничего смешного в облике нового хозяина не находил. С трудом стараясь скрыть своё недовольство тем, что хозяин не пожелал надеть штаны, он открыл перед Демаратом ларец с украшениями.

— А это обязательно? — спросил спартанец в отчаянье. — Неужели мне придётся ходить обвешанному золотыми цепями и браслетами, как женщина?

— Хозяин, — обратился к нему Фамасий очень серьёзно, — в нашей стране всё подчинено царю, здесь во дворце разработан строжайший церемониал. Ты занимаешь очень высокое положение, хотя, судя по всему, этого пока не понимаешь. Ты высокопоставленный вельможа и личный друг царя. Друг царя — это не просто название, это высокий и почётный титул. Поэтому тебе подобают особые почести, особая одежда, украшения, пища, напитки. Если ты станешь противиться дворцовым установлениям, то можешь впасть в великую немилость, и тогда ты станешь самым жалким и несчастным человеком на свете, даже если царь сохранит тебе жизнь. Запомни, в нашей стране велик тот, кто угодил царю. Никакие прежние личные заслуги или заслуги предков, даже близкое родство не могут спасти человека от царского гнева. Он господин над всеми. Мы все его рабы. Пока он ласкает нас своим взглядом, мы точно согреты солнцем и расцветаем. Отвернётся он — наступает ночь, которая может никогда не закончиться рассветом. Запомни мои слова, чужеземец. Не дерзай раздражать владыку из-за таких мелочей. Есть вещи поважнее. Я думаю, ты достаточно мудр, чтобы правильно понять мои слова. Отказавшись надеть украшения, ты глубоко оскорбишь нашего владыку. Стоит ли так рисковать?

— Хорошо, хорошо, — со вздохом признал правоту его слов спартанец. — Ты мудрый и благородный перс, как я вижу. Делай как знаешь. Только выбери что-нибудь попроще и более подобающее мужчине.

Фамасий украсил его шею массивной витой золотой гривной, концы которой заканчивались львиными головами. С большим трудом Демарат позволил надеть на себя золотые кольца и браслеты. На голову ему, по тогдашней персидской моде, водрузили плоскую, круглую, вышитую золотом шапочку, популярную среди вельмож наравне с шапкой ассирийского образца. Демарат наотрез отверг головной убор, похожий на фригийский колпак, по-персидски называвшийся кирбозиа, в которых щеголяла в то время большая часть персидской золотой молодёжи. Загнутый острым концом вперёд, он закрывал затылок вместе с ушами и завязывался под подбородком, что придавало человеку в глазах спартанца чрезвычайно забавный вид. Наконец облачение было завершено. Демарат посмотрел в зеркало — на него глядел важный персидский вельможа, в котором и родная мать не узнала бы гражданина Лакедемона.

— И это посмешище было когда-то спартанским царём! — с горечью вскричал он.

Фамасий не понимал, чем недоволен и расстроен его хозяин и почему эти украшения так не нравятся ему, но почтительно молчал.

— Фамасий, мне просто очень непривычно носить персидскую одежду. Мы презираем роскошь. Понимаешь, у нас так не одеваются даже женщины.

Перс закивал головой, хотя по-прежнему пребывал в недоумении.

— Вели отдать мою старую одежду вашему портному, — приказал он, — пусть он сделает мне платье эллинского образца, а я попрошу царя разрешить мне одеваться более привычным для меня образом.

Самым приятным моментом во время этого перевоплощения был осмотр оружия. 1)ша Демарата разгорелись, когда Фамасий разложил перед ним золотые мидийские сабли, усыпанные драгоценными камнями, слегка изогнутые, наподобие некоторых ассирийских мечей, которые знатные персы надевали, отправляясь на войну, а в мирное время позволяли носить за собой слуге. Греки считали их лучшей военной добычей. Демарат взял один из них, вынул из ножен и убедился, что клинок был остр как бритва. Фамасий надел на него серебряную перевязь и прикрепил ножны. С восхищением рассматривал Демарат также египетские холщовые чешуйчатые панцири, с наручнями и поножами, металлические шишаки, медные шлемы, покрытые позолотой и украшенные пучками перьев и белых конских волос.