Джон Дефорест - Мисс Равенел уходит к северянам

В самый разгар треволнений в кабинете у главного интенданта сидел лысоватый посмеивающийся толстяк лет пятидесяти, уже побывавший здесь несколько раз до того. Он сидел, широко расставив жирные ноги, пухлые руки его лежали на пухлых коленках, толстый зад целиком заполнял массивное канцелярское кресло, отягченный брюшком торс был склонен к собеседнику, а заплывшие в желтых отеках щек серые глазки так и впились в глаза Картера.

— Пропустить такой случай, полковник, будет ужасной оплошностью, — сказал незнакомец, тяжело отдуваясь.

Полковник не отвечал и, уставившись на носки своих двадцатидолларовых башмаков, покуривал не спеша двадцатицентовую гавану. В новехоньком штатском костюме, с этой гаваной во рту и с выражением аристократической скуки во взоре, он выглядел миллионером, полностью равнодушным ко всякой денежной прибыли.

— Абсолютно верное дело, — развивал свою мысль толстяк. — У Бэнкса двадцать тысяч штыков, у Стила еще десять; итак, тридцать тысяч штыков плюс к тому корабли Портера. Южане, хоть тресни, не смогут собрать и двадцати; значит, им не под силу оборонять долину Ред-Ривер. Помимо того здесь вступает в силу и некий тайный контракт: одни получают хлопок, другие — наличные деньги. Не отрицайте, полковник, я кое о чем информирован.

Он помолчал, отдуваясь, потом усмехнулся, кивнул и снова ввинтил свои глазки в полковника Картера. Тот, как и прежде, безмолвствовал, ничем не выказывая, согласен он или нет со своим собеседником.

— За хлопок я вам ручаюсь, — продолжал свою речь толстяк, на минуту извлекши из Картера свой зрительный штопор. — Прошу об одном — войдите со мной в компанию. За ваш капитал я обещаю вам львиную долю прибыли. У меня нет наличности — у вас она есть. Вам не с руки заниматься подобной коммерцией, беру ее на себя. Или, если хотите, другой вариант: я получаю у вас сто тысяч взаймы и плачу вам процент с каждой купленной кипы; гарантирую вам в этом случае верные двести тысяч.

— Мистер Уокер, — задал вопрос полковник, — если действительно это так выгодно, зачем вам брать компаньона?

Мистер Уокер потрогал свои грубошерстные серые брюки, потом взялся пальцами за обтрепанный борт пиджака.

— Приглядитесь, полковник, — сказал он, — человек в таком платье не может иметь ста тысяч. Если помните, в старые времена я ходил в тонком сукне. И полагаю, что снова надену хороший костюм, хотя равнодушен к нарядам. Вот вам одна причина: у меня нет кредита в банке. А вторая причина в том, что у меня нет друзей в штабе. Вы мне поможете деньгами — раз, и, кроме того, должны протолкнуть это дело. А я вам отдам за это три четверти прибыли. Верное дело, полковник, отличное дело. Признаться, я удивлен, что при ваших денежных трудностях вы боитесь пойти на риск.

— Что вы можете знать о моих денежных трудностях? — высокомерно спросил полковник.

— Все, что надо, — ответил Уокер с маслянистой ухмылкой, ничуть не пасуя перед яростным взмахом гривы и львиным рыком полковника. — Я скупил все ваши расписки со скидкой в сорок процентов.

— Переплатили, — ответствовал Картер, — тридцать центов за доллар — красная им цена.

С горечью он подумал о том, как он беден на самом деле, как ищут его кредиторы и как это все-таки мерзко быть вечно в долгах.

— Допустим, что я промахнулся — и вы не войдете со мной в соглашение. Понятное дело, я скупал векселя, имея это в виду. Но я вас избавил, полковник, от стаи докучливых кредиторов. Почему бы вам не сделать любезность и мне? Я поставил на карту четыре тысячи долларов.

Полковник нахмурился и отбросил сигару. Едва ли Уокер сумеет его прижать. Суд это дело не примет. И кредиторы тоже дальше угроз не пойдут. Но если узнает начальство, могут быть неприятности. Когда генералу доложат, что главный интендант военного округа не платит личных долгов, он вынужден будет снять Картера с должности. И вообще не годится иметь кредитором такого нахала, рвача, интригана, как этот Уокер, да еще на солидную сумму. А недурно бы раз навсегда избавиться от долгов, удивить всех этих сквалыг (как они надоели ему!) — уплатить им, всем разом, сполна; стать богатым, уйти от нужды, иметь лишние деньги, двинуть дело со звездочкой. Разве интенданты и штабисты не спекулируют хлопком на средства казны? Прилипчивая болезнь уже захватила полковника. Да и как ему было остаться морально здоровым в атмосфере, которой дышал в это время весь город; ничто не спасало — ни благородная кровь, унаследованная от предков, ни честь офицера с дипломом Вест-Пойнта.

Картер, впрочем, не тотчас же уступил этому сальному Мефистофелю. Победа Уокера не была столь стремительной, как победа миссис Ларю; соблазны, которыми он прельщал свою жертву, оказались не столь притягательны для натуры полковника; «божественный голос любви» был всегда для него более властным, чем тяга к богатству. И только когда Уокер выступил с дерзкой угрозой представить расписки полковника главнокомандующему, только когда северяне почти что дошли до Ред-Ривер, только когда подходящее время для сделки уже истекало, Картер решился участвовать в спекуляции. Приняв же решение, он, как всегда, действовал быстро и смело. Но здесь я должен признаться, на горе читателю, что мы вступаем в зону густого тумана и можем следить за ходом этой истории только от случая к случаю, руководствуясь некими тайными слухами, разговорами, кем-то и где-то подслушанными, обрывками чьих-то неведомых писем или иными источниками столь же неверного свойства. И потому, решаясь предать всю историю гласности, я должен прямо сказать, что, быть может, все это выдумка, сказка, плод воспаленной фантазии, может статься, что эти же факты могут быть истолкованы по-другому, иначе, без того, чтобы бросить тень на репутацию Картера, на его офицерскую честь.

И все же я склонен думать (допускаю, во всяком случае), что Картер взял крупную сумму казенных денег (не меньше ста тысяч долларов) и вручил эти деньги Уокеру для покупки партии хлопка. Полагаю, Уокер надеялся не дольше чем в месячный срок провернуть это дельце и доставить товар или деньги за проданный хлопок своему принципалу, чтобы тот мог успеть к истечению квартала вернуть взятую сумму казне. В продолжение же этого месяца Картер должен был отбиваться от просителей и от начальства, отвечая, что нет наличных или ссылаясь на трудности при составлении баланса. То, что купленный хлопок удастся продать за огромные деньги, не вызывало сомнений. Город кишел спекулянтами, которых не приняли в долю и не пустили в обоз, чтобы ехать за армией; эти сидели на месте, готовые тут же платить наличными за драгоценный товар, едва пароход с грузом хлопка подойдет к новоорлеанским причалам; да что там, к причалам, — они готовы были раскрыть кошелек, как только хлопок погрузят на борт на Ред-Ривер. В успехе похода, как военном, так и коммерческом, все были твердо уверены. Достаточно было представить себе могучий флот северян, испытанную в боях пехоту и конницу, продуманный стратегический план, основанный на взаимодействии всех трех родов войск. Далее приверженцы Юга не сомневались на сей раз в успехе противника и тоже стремились вложить свои сбережения в спекуляцию с хлопком. Надо думать, надежды Картера в этот момент намного превысили все его опасения, и он был уверен, что очень скоро он будет богат. Надеюсь, читатель поймет, что я делаю все эти выводы, исходя из гипотезы, что смутные слухи о Картере были все же верны.