Джон Дефорест - Мисс Равенел уходит к северянам

— Сдавайся! Кто шевельнется, убью на месте!

Ответом было молчание. Картер с зловещей усмешкой недвижно сидел на коне; дождь хлестал его по лицу и стекал с плаща. Повременив с минуту, он крикнул!

— А ну, выходи кто-нибудь. Хочу поглядеть, что за люди.

Капрал вылез из бочки, оставив ружье; он был бледен от страха, но побелел еще пуще, когда увидел перед собой командира бригады.

— Я… я думал, это мятежники, — пробормотал он.

— И потому решил сдаться! — вскричал полковник. — Сперва проворонил врага, потом решил сдаться в плен. Ваше имя, капрал, и ваших солдат!

Через двадцать минут пришла смена, и провинившийся караул был отправлен на гауптвахту. Назавтра двоих, капрала и покинувшего пост караульного, судили военным судом и отправили на Шип-Айленд на каторжные работы с цепью и ядром на ноге.

А следующей ночью Картер поднял боевую тревогу и объехал бригаду, проверяя готовность своих полков.

Его штабной персонал, особенно адъютанты, не знал по коя. Каждую ночь, от полуночи и до рассвета, один из этих юных господ объезжал все посты и тотчас по возвращении должен был доложить полковнику, как прошла караульная служба и каковы недостатки в расстановке пикетов. Когда людей поднимали в три часа пополуночи, чтобы сделать внезапный бросок или занять оборону от условного нападение врага, то они ухмылялись при мысли, что адъютантиков разбудили на полчаса раньше — развезти приказ по полкам, Штабные присутствовали при каждом разводе пикетов, при каждом учении, чтобы потом доложить обо всем командиру бригады. Каждое утро они объезжали биваки и рапортовали о санитарном состоянии полков. Если где-либо слышался шальной винтовочный выстрел, адъютант уже через пять минут был на месте, выясняя все обстоятельства дела; виновный шел под арест, а адъютант отправлялся докладывать о происшествии командиру бригады. Если доклад был недостаточно четким, неминуемо следовал строжайший допрос.

— Все лично проверили, лейтенант? — вопрошал адъютанта полковник.

— Он чистил винтовку, сэр, и признался, что выстрелил, чтобы выгнать засевшую в стволе пулю.

— Кто он такой?

— Рядовой Генри Браун, первая рота, Девятый Баратарийский, сэр.

— Что ж, мистер Брейтон (в регулярных войсках лейтенанты именуются «мистерами»), пожелайте доброго утра командиру Девятого Баратарийского и дежурному по бригаде и скажите обоим, что я приказал им явиться ко мне.

Первым является к Картеру командир полка, где случилось чрезвычайное происшествие.

— Заходите, полковник, — говорит командир бригады. — Присядьте, прошу. В вашем полку был сегодня недозволенный винтовочный выстрел. Я жду объяснений, сэр.

— Нарушение приказа, сэр. Виновный на гауптвахте.

— Но ведь это уже не первое нарушение. Третье или даже четвертое за неделю.

— Вся беда в том, сэр, что у людей нет шомполов. В пикете сыреют винтовки, а потом не выгонишь пулю. Вот и стреляют в нарушение приказа.

— Отучите их раз навсегда от нарушений приказа. Почему у вас нет шомполов? Как это так?

— Я не знал, что их не хватает.

— Не знали, что их не хватает! Черт побери, полковник! Не знать о такой нехватке в своем полку!

— Виноват, сэр, — отвечает злосчастный полковник, гадая, чем все это для него может кончиться; он всего три месяца в армии, но он старательный офицер и сознает свой воинский долг.

— Напишите немедленно требование на шомполы и на все, чего у вас не хватает, — говорит командир бригады. — Я отправлю его в штаб и самолично добьюсь выполнения. Но хотел бы я знать, как этот солдат с винтовкой миновал полковые посты? Здесь что-то неладно. Взыщите с дежурного по полку; внушите ему, что он отвечает за это и будет в другой раз разжалован за халатность. Я кончил, полковник. Не желаете ли коньяку? Можете быть свободны.

Потом, адресуясь уже к старшему адъютанту:

— Капитан, составьте немедля приказ командирам полков — всех часовых обязать при смене постов стрелять по мишеням. О лучших стрелках докладывать мне и освободить их на двадцать четыре часа от всяких нарядов.

Теперь наступает очередь дежурного по бригаде.

— Капитан, заходите. Присядьте. Известно ли вам о сегодняшнем винтовочном выстреле за пределами лагеря? В нарушение данного мной приказа.

— Я… я слышал какой-то выстрел, — заикаясь от страха, говорит капитан, понимая, что он виновен, но не зная еще, в чем именно.

— Известно ли вам, кто стрелял? — вопрошает полковник и темнеет лицом, как грозовая туча.

— Я не знаю. Но тотчас выясню, если вы прикажете, сэр.

— Если я прикажу? Разумеется, я прикажу. Почему вы, черт побери, до сих пор ничего не узнали, сэр? В чем, по вашему, черт побери, заключаются ваши обязанности?

— Я не знал, что это моя обязанность, — бормочет виновный.

— Вам неведомо, сэр, что дежурный по лагерю отвечает за все непорядки в бригаде и во всей охраняемой зоне? Вам неведомо, кто отвечает за этот винтовочный выстрел?

— Я отвечаю, — говорит капитан, еще не поняв всего до конца, но сильно напуганный.

— Вот именно, сэр. При любом происшествии ваше дело немедленно выяснить все обстоятельства, обнаружить виновных, представить их ко взысканию. Когда вы услышали выстрел, надо было схватить виновника, посадить под арест и проследить, чтобы он был наказан. Вы не сделали этого, сэр. Из-за того, что дежурные по бригаде не знают и не выполняют своих обязанностей, я должен гонять день и ночь адъютантов. А вот адъютант, который работал сегодня за вас. Мистер Брейтон, сообщите теперь капитану имя виновного, а также и все остальное. Кстати, скажите мне, капитан, почему нашим людям нельзя стрелять из винтовок, когда им захочется?

— Мы должны экономить боевые припасы, сэр.

— Черт возьми! Мы должны экономить, бесспорно, но не в этом же дело! Главное то, что выстрел — сигнал тревоги, может значить встречу с противником. Если наши солдаты будут стрелять где попало, как мы узнаем о приближении врага? Без приказа командования никто не имеет права стрелять; разве что часовые, если на них нападают, это для нас вопрос жизни и смерти. Никаких исключений тут быть не может. Все, капитан. Можете быть свободны.

Бедняга дежурный, весь в поту, покидает палатку Картера. Небо грозно нависло над ним, как командир бригады; а земля изобилует чрезвычайными происшествиями; и за все он один в ответе.

— Кто стрелял, мистер Брейтон, и что там случилось? — спросил однажды полковник, когда адъютант вернулся в глухую полночь с расследования.

— Часовой в Девятом полку застрелил человека, сэр, ослушавшегося приказа.

— И правильно сделал (так-перетак!)! — восклицает полковник. — Девятый, я вижу, искупает свои грехи. За неделю убили двоих. Учатся (так-перетак!) воинской дисциплине. Как звать часового?