Алексей Шишов - Четырех царей слуга

— Был ли ты, ваша милость, самолично в карауле для его проверки? Али нет? Если нет, то почему, ваша милость?..

Гнев не оставлял азовского пашу и Нареддин-султана. Особенно последнего. Хан из Бахчисарая требовал от него побед и пленников, пленников для продажи на невольничьем рынке в Кафе. Однако вылазки из крепости удачами не блистали, а нападения крымской конницы из степи успешно отбивались. Пленные были для продажи, но в таком мизерном числе, что Нареддин-султан об этом даже не решался доносить хану, чтобы не быть осмеянным среди его спесивых бахчисарайских мурз.

16 июня, когда инженерные осадные работы были завершены и батареи изготовились для стрельбы, в Азов был направлен парламентёр с письменным предложением о сдаче. Когда на «консилии» обсуждали текст с условиями почётной сдачи азовского гарнизона, которому обещалась личная неприкосновенность и сохранность личного имущества, Пётр I сказал:

— Надо напомнить туркам о судьбе Казикерменской крепости. Тогда они сговорчивее будут.

В ходе Первого Азовского похода гарнизон этой османской крепости в низовьях Днепра отказался сдаться на почётных условиях. Тогда её взяли штурмом и в ходе ожесточённого рукопашного боя турки были нещадно уничтожены.

Но русского парламентёра-казака азовские сидельцы встретили ружейными и пушечными выстрелами. Тогда началась общая бомбардировка вражеской крепости, причём интенсивная; палили ядрами пушки, мортиры стреляли бомбами. В подзорные трубы было хорошо видно, как ядра вредили бастионам, простым глазом — как взрывались то там, то здесь бомбы. Вспыхивали от их разрывов пожары.

Пётр с генерал-инженером в тот день до позднего вечера находился на одной из осадных батарей. Царь вновь демонстрировал себе и окружающим высокое искусство бомбардира, сделав немало метких выстрелов из мортиры крупного калибра. Осадня война продолжала оставаться для него «огненной потехой». Он уже поучал других:

— Бомбы метать стараться надо в одно место. Тогда не только един шум будет, а и рушение бастиона...

— Запоминать надо прилежно, сколько пороху в заряд сыпешь. Тогда не будет недолётов и перелётов...

— Пострелял достаточно и дай мортире остыть. Не то разорвёт её и людей вокруг побьёт. Как на соседней батарее вчерась было...

Гордон за числом 16 июня так описывает в «Дневнике» те события, которые повлекли за собой бомбардировку Азовской крепости:

«Соорудив 9 батарей разного калибра и 4 батареи мортир и проложив коммуникации между апрошами, рассудили, что имеет смысл попробовать склонить город к сдаче: ведь из города так и не раздалось ни единого выстрела тяжёлых пушек, хотя противник и не переставал вести огонь. Так что с казаком, знавшим турецкий, послали письмо по-русски с переводом. Там, откуда он собрался идти, стали размахивать белым флагом. Казак отправился, но турки принялись по нему стрелять, и он вернулся. Так повторялось ещё дважды, но всё напрасно.

Тогда белый флаг заменили на красный, и тотчас же со всех батарей ударили пушки и полетели бомбы. Это вызвало в городе большой переполох, как нетрудно было заключить по донёсшимся оттуда ужасным крикам и стенаниям. Христиане вели огонь из тяжёлых орудий до ночи и всю ночь. Бомбы причинили большие разрушения и опрокинули несколько неприятельских орудий».

Огонь русской артиллерии оказался на редкость удачным — крепостные орудия замолкали одно за другим. В городе начались многочисленные пожары. Душой осадных работ, блокирования крепости и её бомбардировок был сам царь Пётр Алексеевич. «Первый бомбардир» бывал на кораблях и в траншеях, стрелял по Азову из орудий самых разных калибров, не страшась появляться на виду у неприятеля.

Генерал-инженер Патрик Гордон постоянно находился в окружении государя, и тот часто обращался к нему за различными советами, касающимися ведения осады. То же самое делал и генералиссимус Алексей Семёнович Шеин, годный для воеводства, но мало смысливший в законах осадной войны и фортификационного искусства. Надо отдать должное главнокомандующему Большого полка — он умел слушать добрые советы и потому не принимал опрометчивых решений, которые ко всему прочему требовали одобрения «капитана Петра Алексеева». Шотландец же в таких разговорах об Азове настойчиво твердил одно:

— Крепость надо брать правильной осадой...

— Бомбардировать мощно и денно. Даже ночью. Даже в дождь и ураган с моря...

— Вести апроши к городскому рву и засыпать его местами...

— Делать минные подкопы. Делать это незаметно для турок...

— Всё должно быть так, как ведётся в серьёзной войне. Неприятель же наш не слаб силой...

Общеизвестно, что позднее всероссийский император Пётр Великий приписывал взятие Азовской крепости именно доблести и инженерному искусству своего наставника-шотландца. Безусловно, это было некоторым преувеличением заслуг генерал-инженера Патрика Гордона во Втором Азовском походе. Но воистину его роль оказалась в том деле просто огромной.

Турецкий гарнизон упорствовал, отстреливаясь от русских батарей. По интенсивности пушечного огня нетрудно было заметить, что огневых припасов у него имелось предостаточно. На взморье маячил султанский флот — турначи-паша, исполняя волю султана, даже и не думал покидать азовские воды. В степи таилась татарская конница крымского хана. Нураддин-султан своими нападениями постоянно держал осадный лагерь русских в напряжении.

24 июня генерал-инженер вместе с Петром стал очевидцем конного боя на лугах близ каланчей. Вынесшаяся из степи татарская конница стала «задираться» с русской, дворянской. При этом Нураддин-султан применил привычную хитрость степняков, на которую не попадались разве что казаки. Ханские воины, выпустив рой стрел, разом развернулись и понеслись в степь. Их стали сгоряча преследовать.

В степи крымчаки неожиданно развернули своих коней и напали на преследователей, погнав их к каланчам. Причина поражения русских крылась в том, что дворянская конница преследовала бегущих от них османов в полном беспорядке, не соблюдая воинского строя. Что и привело к замешательству среди московских конников.

Конная стычка в степи дорого обошлась русской конной сторожевой заставе. В схватке было убито девять, ранено двадцать один и попало во вражеский плен восемь дворян московского чина, то есть царских стольников, стряпчих, столичных дворян и жильцов.

Видевший схватку в поле с вершины одной из каменных башен, Пётр Алексеевич с нескрываемым огорчением сказал стоявшему рядом с подзорной трубой в руке генерал-инженеру:

— По прадедовским обычаям всё воюет поместное конное дворянство. Не приняли себе оборонения из воинского строя. Потому и побили их сегодня татаре хана.