Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

— Хорошо, — сказал он, складывая исписанные листки и запирая их в ящик стола. — Хорошо, — ещё раз повторил он то ли себе, то ли Тишину.

Следствием этого доноса стало появление капитана Ушакова в Берёзове в мае 1738 года.

Однако, приехав в Берёзов, Ушаков оповестил всех, что он прислан к ссыльным от правительства для того, чтобы узнать про их житье и облегчить их участь. Он начал часто бывать в доме, где жили опальные Долгорукие, вёл беседы и с княжной Катериной, которая ему ни словом не обмолвилась о Тишине. «Гордая больно», — подумал про себя капитан, когда на вопрос об этом чиновнике княжна замолкла и более вообще не стала с ним говорить.

С князем Иваном Ушаков часто бывал в городе, у его знакомых торговцев, которые, завидев князя, весело встречали его, угощали вином, шутили.

Пробыв в Берёзове с месяц, капитан Ушаков уехал в Тобольск, но скоро вместо приказа о смягчении своей участи Долгорукие получили строгий указ, подписанный Ушаковым, чтобы князя Ивана немедля, разлучив с женой и остальным семейством, посадить в одиночное заключение и кормить скудно.

Его забрали ночью. Несколько солдат, войдя в жилище Долгоруких, грубо разбудили князя, подняли его с постели, велели одеться и, окружив плотным кольцом, повели из дома.

Обезумевшая от горя Наталья Борисовна металась возле солдат, стараясь приблизиться к мужу, но те, оттолкнув её, ушли, уводя с собой князя Ивана. Едва дождавшись рассвета, она побежала к начальнику охраны Петрову, надеясь у него узнать всё о ночном происшествии.

Приходя рано на службу, Петров обычно обходил весь острог, проверяя, всё ли в порядке. Наталья Борисовна столкнулась с ним в тот момент, когда Петров с озабоченным лицом поспешно выходил из длинного деревянного помещения, где жили солдаты. Они столкнулись в дверях.

— Что ж это такое? — взволнованно спросила Петрова Наталья Борисовна.

— Я ещё сам толком ничего не знаю. Ночью приехали из Тобольска, распорядились именем государыни.

— Как же так? Как же так? — ломая руки, повторяла Наталья Борисовна.

И тут же на дворе, ни на кого не глядя, она упала перед Петровым на колени, обхватив руками его высокие, заляпанные глиной сапоги и, подняв к нему измученное страхом лицо, зашептала:

— Господин Петров, заступник вы наш, помогите, помогите! За что ночью увели невиновного?

— Наталья Борисовна, что вы, что вы, — наклоняясь к ней и помогая ей подняться с колен, в замешательстве твердил Петров. — Встаньте, прошу вас, встаньте. Я говорю вам, что ещё сам толком ничего не знаю о том, что случилось.

— Но вы ведь скажете мне? Скажете? Не утаите от меня ничего?

— Не беспокойтесь, княгиня, я сделаю всё, что смогу.

К сожалению, начальник охраны в Берёзове майор Петров мог сделать для смягчения участи князя Ивана очень немногое.

Он разрешил Наталье Борисовне приходить к находившейся в особом доме одиночной камере Ивана вечером, когда стемнеет, приносить ему из дома еду, поскольку кормить его велено было настолько скудно, чтобы только не умер с голоду: ломоть хлеба да кружка воды утром и то же в обед. Кроме того, он позволил ей через него передать князю тёплую одежду, так как в его теперешнем жилище, несмотря на летнее время, стоял холод.

В этот же день Наталья Борисовна, связав в узел тёплое платье мужа, снесла его в караульное помещение, куда велел ей принести всё Петров. Перебрав одежду, он оставил лишь тёплый на меху кафтан да телогрейку.

Вечером того же дня Наталья Борисовна, озираясь по сторонам, осторожно подошла к дому, где сидел в кандалах её дорогой муж. Она чуть было не заплакала, увидев в вечернем сумраке его бледное осунувшееся лицо с огромными ввалившимися глазами, но, не желая расстраивать и без того убитого горем мужа, сдержалась.

— На-ка вот, Ванюша, поешь горячего, — сказала она, разворачивая укрытую для него миску. — Тут я тебе твоё любимое мясо изготовила, всё, как ты любишь, — с уксусом.

— Натальюшка, Натальюшка, — повторял князь Иван, стараясь просунуть руку сквозь частые прутья решётки, чтобы дотянуться до жены. — Пришла, ты пришла, не кинула меня, не кинула.

— Иванушка, о чём ты таком говоришь? Как могу я тебя кинуть? Да я тебя и раньше не оставила, когда в опалу ты попал и все родные меня от тебя отговаривали, и я вот где, рядом с тобой, — желая подбодрить мужа, говорила Наталья Борисовна: — Об этом ты и думать никогда не смей, — громко произнесла она. — Я тебя, дорогой ты мой, никогда не кину, да я бы и сейчас была там, подле тебя.

— А сыночка неужто бы оставила? — слабо улыбнулся князь Иван.

— Нет, нет, — горячо возразила Наталья Борисовна, — и того взяла бы, кого сейчас дома оставила, и того, кто родиться скоро должен.

— Господи, Господи! — взмолился князь Иван. — За что? За что страдаем? Отчего?

— От злобы людской да от зависти, — уверенно ответила Наталья Борисовна.

В сентябре к берегу Сосьвы, на которой стоял Берёзов, причалила барка. На ней прибыли солдаты. Начались аресты всех тех, кто старался как-то облегчить участь несчастных ссыльных, не говоря уже о том, что опальные Долгорукие были арестованы. Приказ об аресте всех был подписан Ушаковым, тем самым Ушаковым, который, совсем недавно побывав у опального семейства, обещал скрасить его тяжёлую участь. Лишь много позже узнал и арестованный начальник охраны Петров, и Долгорукие, что приезд Ушакова весной в Берёзов был подготовлен его могущественным родственником, тем самым Ушаковым, что ведал в столице тайной канцелярией, генерал-аншефом, советником государыни.

Получив из Тобольска донос, в Петербурге от удовольствия потирали руки недруги Долгоруких, которые были для них опасны даже в заключении.

Радовался Андрей Иванович Остерман, прибившийся к новой власти и боявшийся её упустить. Кабинет-министр Артемий Петрович Волынский [27] Волынский Артемий Петрович (1689—1740) — государственный деятель; при Петре I занимал дипломатические и административные посты; за подготовку свержения клики Бирона был арестован и казнён. , только что вошедший в силу при государыне, ещё не предвидевший своего страшного конца, был рад тому, что теперь-то всё семейство Долгоруких можно прижать посильнее.

Из Берёзова были увезены на барке Петров и все опальные ссыльные, кроме Натальи Борисовны — жены князя Ивана.

Увидев, как её любимого мужа в кандалах ведут солдаты, она бросилась к ним, умоляя их дозволить ей проститься с мужем, но её грубо оттолкнули.

— Не надо, княгиня, — тихо сказал Петров, шедший рядом с князем Иваном, — вам никого не разжалобить, а себе лишь вред нанесёте.

Плача, Наталья Борисовна шла сзади скорбной процессии до самого берега и, когда арестантов вели на барку, всё хотела взойти вместе с ними, но её каждый раз отталкивали, говоря: