Софья Бородицкая - Две невесты Петра II

Приехавшая за ней императорская карета повергла всех обитателей монастыря в испуг. Боялись мести княжны за своё глумление над ней.

Она же, сев в карету, кивнула всем, если не милостиво, то и без злобы. Она ехала к новой жизни, а они? Они оставались тем, чем были, — пылью под её каблуками.

В Петербурге княжна Катерина поселилась у родственников своей золовки, в богатом доме её брата Петра Борисовича Шереметева.

Первое время своего пребывания в этом неизвестном ей городе она нигде не бывала, редко выходила из дома, мало с кем виделась. Она часто возилась с детьми казнённого брата — маленьким, болезненным Дмитрием и старшим Михаилом, очень похожим лицом на убиенного князя.

Княжна Катерина понимала, что рано или поздно она должна будет встретиться со своей избавительницей, с новой государыней, с тёткой её жениха, с той, в которую когда-то был по-юношески влюблён её жених — государь Пётр II.

Как могла, она старалась отдалить момент этой встречи, понимая, что сегодня все будут сравнивать её с императрицей Елизаветой Петровной и сравнение будет не в её пользу.

Не появляясь при дворе государыни, княжна Катерина просила извинить её по нездоровью, но время шло и откладывать эту встречу дальше становилось уже невозможно. Перебрав все свои ещё сохранившиеся платья, она выбрала то, что сама любила более всего, то, в котором она в последний раз танцевала с графом Мелиссимо на балу во дворце.

Елизавета встретила её дружески, как давнюю хорошую знакомую. Склонившуюся перед ней в низком поклоне княжну подняла, крепко обняла и расцеловала. Немного отстранясь, внимательно, как в неизвестное, всматривалась в лицо княжны, ища и не находя в нём памятные черты черноглазой красавицы. Пожалуй, лишь большие глаза, от тёмных кругов под ними казавшиеся ещё больше, остались прежними, да чудесные волосы, уложенные вокруг головы, напоминали о былой гордой красавице княжне.

Княжна Катерина, смущённая столь пристальным взглядом государыни, молчала, не решаясь первой начать разговор.

— Княжна Катерина! — воскликнула Елизавета. — Рада, очень рада тебя видеть. Как ты? Отдохнула немного? — быстро говорила государыня, явно стараясь приободрить поникшую княжну.

А та вдруг внезапно вспомнила, как много лет тому назад она, княжна, была в фаворе, едва не государыня, и эта вот сверкающая красотой и нарядом, почти незнакомая ей женщина почтительно склонялась перед нею, целуя её руку в знак почтения после обручения княжны с Петром II.

— Господи, Господи, — проговорила Елизавета, — ты, княжна, не печалься. Всё ещё случится в твоей жизни, отдохни ещё немного, потолстей. — Улыбаясь, она обняла княжну за худенькие плечи. — Да ты тут у нас быстро отойдёшь, мы тебе скучать не дадим. Мы тебя ещё и замуж выдадим.

— Так уж сразу и замуж, — смутилась княжна Катерина.

— А что? Разве ты уже в старухи записалась?

— Нет, почему в старухи, — улыбнулась княжна, — но замуж...

— Да-да, замуж, замуж, — весело повторила государыня, увлекая княжну за собой туда, откуда раздавались весёлые молодые голоса.

Вечером, оставшись одна, Елизавета Петровна долго не могла успокоиться: не могла забыть свидание с княжной Долгорукой, которая произвела на неё ужасное впечатление. Ей стоило большого труда скрыть своё изумление и даже испуг при появлении княжны. Куда девалась её яркая красота, румянец её белоснежного лица? Только и осталась в ней эта осанка, такая же гордая, уверенная: княжна не согнулась от невзгод.

— Господи, — почти громко произнесла Елизавета, — а ведь она могла быть счастлива, выйди она замуж за того, кого когда-то любила. За того красивого, высокого, не то немца, не то австрийца. Жила бы с ним где-нибудь в радости то ли в Германии, то ли в Австрии. Нет-нет, — продолжала размышлять Елизавета, — шапку надо по себе выбирать, а то вздумала быть государыней...

Эта мысль немного утешила её и развеселила.

Княжна Катерина, назначенная фрейлиной при новом дворе, стала всё чаще бывать при новой государыне, присматриваясь к тому, что происходило вокруг.

Государыня была к ней очень добра, и они часто и подолгу беседовали где-нибудь в укромном уголке, вспоминая прошлое, как люди, знающие друг друга с юности. Единственное, о чём никогда не заговаривала Елизавета, — это о судьбе её несчастного брата, который ей когда-то, в далёкой теперь уже молодости, очень даже нравился.

Мысль о том, чтобы выдать замуж княжну Катерину, раз запавшая в голову государыни, уже не оставляла её, тем более что уже не один человек просил её посодействовать ему в его хлопотах перед княжной Долгорукой.

Елизавета Петровна остановила свой выбор на графе Александре Брюсе — не очень молодом, недавно овдовевшем, но ещё привлекательном мужчине. К её удивлению, княжна Катерина чуть ли не сразу согласилась. То ли, может быть, потому что свахой была сама государыня, вообще любившая свадебные хлопоты, то ли потому что княжне надоело жить на краешке чужого гнезда, у своей невестки, которая и сама-то, живя у брата, не считала там себя дома. Возможно, подошло время, или княжне понравился жених, которого ей сватали. Может быть, все эти причины привели княжну Катерину к решению принять предложение графа.

Почти сразу же после свадьбы супруги отправились поклониться могилам, где покоились брат и дяди молодой графини. Могилы родных на Скудельском кладбище ей указал какой-то пожилой, странно одетый мужчина, лицо которого показалось ей почему-то знакомым. Он молча проводил графиню к ухоженным могилам и коротко произнёс:

— Вот здесь они и покоятся все.

Голос этого странного встречного тоже показался ей знакомым, как будто звук, слышанный когда-то, вдруг пробудил какие-то давние смутные воспоминания.

Графиня Катерина подняла голову, внимательно посмотрела человеку в лицо.

— Не признали? — спросил он, чуть заметно улыбаясь.

Она с сомнением покачала головой.

— Вот и князь Иван не признал меня сперва. Что поделаешь, годы, да и вы, княжна, много переменились против прежнего.

— Переменилась?

— Много.

И тут она вспомнила его.

— Так это ж он, предсказатель?! — не то спросила, не то воскликнула бывшая княжна Катерина.

— Он, он самый, — вновь едва заметно улыбаясь, ответил тот.

— Здесь же ты почему? И что о брате знаешь? Почему о нём вспомнил?

Фёдор подробно рассказал графине о последних днях её брата, о его кончине.

Слушая лекаря, она плакала. Потом вдруг, перестав плакать, сказала, протянув ему левую руку ладонью вверх:

— Помнится, ты по руке судьбу угадывал. Скажи теперь, что меня ожидает?

Фёдор лишь мельком взглянул на ладонь графини. Он перевернул её руку, рассматривая кольцо на её пальце.