Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

Начиная с 1917 года, когда он перешел в ряды Красной Армии, в центре европейской части Союза Рокоссовский бывал очень редко. В 1924–1925 годах вместе с Жуковым, Еременко и Баграмяном учился на кавалерийских курсах в Ленинграде. В 1929 году был слушателем курсов усовершенствования высшего комсостава в Московской области. В 1930–1931 годах командовал дивизией в Белоруссии.

И вот теперь уже более года в Ленинградском военном округе командует корпусом и является начальником гарнизона Пскова.

А в основном вся его военная жизнь проходила в Забайкалье в маленьких городках и поселках среди простого люда.

И с русскими, и с бурятами, и с монголами, и с байкальскими чалдонами — со всеми он находил общий язык и поддерживал бескорыстную дружбу.

«Жалеть не о чем, романтичное было время, — подумал он. — Сколько надо было приложить энергии, сил и ума, чтобы склонить чашу весов в пользу революции? Ведь ее темпы там, где я воевал, помогал устанавливать Советскую власть, не совпадали со столичными, люди в провинциальных городах, в деревнях, в горах и лесах соображали не так быстро, как в центре страны. Они воспринимали идеи гораздо осторожнее и воплощали их по собственному разумению. И слово большевиков в Сибири, в Бурятии отличалось от первоначального источника. Люди там и теперь многое понимают по-своему».

Под конец дня работы съезда была создана комиссия по выработке Конституции и делегаты вздохнули с облегчением — у них появилось много свободного времени.

После заседания комиссии съезда Рокоссовский знакомился с храмом славы русского оружия — Георгиевским залом Большого Кремлевского дворца. Не торопясь, он ходил по залу и не мог отвести глаз от великолепия; Оторваться от этого зрелища и в самом деле было трудно.

Внушительные размеры зала, белизна стен и свода, украшенного великолепным резным орнаментом, — все это взволновало воображение Рокоссовского. Ничего подобного в своей жизни он не видел. Он долго стоял возле изображения святого Георгия на коне, поражающего дракона, и вспоминал свою кавалерийскую молодость. По золотистому паркету нельзя было ходить без восхищения. С непривычки от тысячи лампочек в бронзовых люстрах рябило в глазах.

Комдив переходил от одной мраморной плиты к другой, где были высечены золотыми буквами наименования 500 отличившихся в боях воинских частей и имена свыше одиннадцати тысяч кавалеров ордена Георгия Победоносца [1] Георгиевский орден был учрежден в России в ноябре 1769 года и предназначался первоначально лишь для награждения офицеров. В 1807 году для поощрения храбрости и мужества солдат и унтер-офицеров учредили знак отличия военного ордена, получивший в обиходе наименование Георгиевского креста. В статуте его было сказано: «Сей знак отличия приобретается только на поле сражения, при обороне крепостей и на водах». В 1913 году статут ордена был переработан и, кроме Георгиевского креста, имевшего четыре степени, стали производить награждение Георгиевской медалью, также четырех степеней (награждение проводилось в порядке постепенности, начиная с четвертой степени). Поскольку награждение солдатскими Георгиевскими наградами проводилось только за боевые отличия, георгиевские кавалеры пользовались всеобщим уважением. . Среди них — имена А. В. Суворова, М. И. Кутузова, Ф. Ф. Ушакова, П. С. Нахимова, П. И. Багратиона.

Рокоссовского приятно удивило, как царское правительство заботилось о сохранении памяти воинской славы и ратных традиций.

«Мы тоже не лыком шиты, — улыбнулся своим мыслям комдив. — За Первую мировую войну имеем Георгиевские медали 4-й и 3-й степени. В Каргопольском полку разведчик Костя Рокоссовский был не из робкого десятка».

В этом зале Рокоссовский был, пожалуй, самым заметным посетителем. Его фигурой и осанкой нельзя было не залюбоваться. Открытые правильные черты лица, миндалевидные голубые глаза, приятная сдержанная улыбка, высокий рост, атлетическое телосложение, прямые каштановые волосы — все это невольно привлекало внимание делегатов, особенно женской половины. Свойственное всем женщинам особое чутье на умных и красивых мужчин сработало и здесь.

Видимо, не случайно две насмешливые и бойкие подружки все время не упускали его из виду.

Одна из них, среднего роста, стройная блондинка, с тугими косами, закрученными венцом вокруг головы, с круглым симпатичным лицом и большими темными глазами, нашептывала подруге:

— Ты только посмотри, какие у него глаза — озера. Я готова в них утонуть хоть сейчас, сию минуту.

— Губа у тебя не дура, но в твои 25 лет топиться рано, — сказала подруга, глянув на комдива. — Ничего не скажешь — сложен, как греческий бог.

— Мне попалась в руки свежая газета «Ленинградская правда». Там есть статья «Командир корпуса» [2] Газета «Ленинградская правда» от 7 января 1937 года. , — проговорила Валентина и, украдкой стрельнув глазами на комдива, уверенно заявила: — Ольга, честное комсомольское — это он. Была не была, давай подойдем.

— А что, давай.

— Здравствуйте, товарищ командир! — бойко проговорила блондинка. — Мы давно за вами наблюдаем и нам нравится, как вы внимательно изучаете военную историю… Скажите, можно с вами познакомиться?

— Конечно, можно.

— Меня зовут Валентина. Я первый секретарь тульского обкома комсомола, а это, — она повернулась к подруге, — Ольга Звягина, историк.

— Очень приятно, — улыбнулся комдив. — Меня зовут Константин Константинович Рокоссовский.

— М-да, жаль, — произнесла Валентина.

— Чего же вам жаль? — с любопытством произнес комдив.

— Жаль, что я не воевала вместе с вами.

— Что вы, дорогие женщины, у вас другое предназначение.

— Какое? — глянув на Рокоссовского, расцвела Валентина.

— Как будто не знаете?

— Вы хотите сказать, что наше дело мужиков рожать, — глядя снизу вверх, произнесла Валентина. — Так сказать, пополнять живую силу армии, — и, рассмеявшись, весело добавила: — Вы думаете, это очень просто?

— Лучше раз в году родить, чем день-деньской бороду брить, — поддержал шутливый тон разговора комдив.

— А я читала о вас в газете, — сказала Валентина с интригой в голосе. — Вот так. Статья называется «Командир корпуса». Вы ее читали?

— Нет, не читал.

— Константин Константинович, дайте нам слово, что вы после ужина заглянете к нам в двадцатую келью гостиницы «Метрополь», — кокетливо глянув на собеседника, проговорила Валентина. — Живем мы втроем. Скучать вам не дадим. Угостим вас чайком, поговорим. Я прочитаю статью, а вы послушаете. Хорошо?

— В вашей келье не хватает инока? — полюбопытствовал Рокоссовский.

— Вы правы, — ответила Валентина, улыбнувшись.