Эмилио Сальгари - Сын Красного корсара

— Хорошо владеет клинком?

— Просто жутко становится.

— Дорогой?

— Пятьдесят пиастров.

— Я бы и тысячу отдал, лишь бы ему удалось убить сына Красного корсара.

— Ты забываешь одно обстоятельство.

— Какое?

— Троих авантюристов, сопровождающих графа.

— Найдем какой-нибудь предлог, чтобы разлучить их с графом. А можно посмотреть на этого Смельчака?

— Прямо сейчас?

— Если возможно.

— Я знаю, где он живет. Пошлю слугу с приказанием, чтобы этот забияка немедленно явился.

Он взглянул на стенные часы, заключенный в ящик высокий часовой механизм.

— Сейчас только девять, — сказал он. — Через десяток минут он может быть здесь. Подожди меня.

Советник вышел отдать распоряжения, потом вернулся:

— Гонец уже летит на лошади; давай пока поужинаем; воображаю, как ты, дорогой друг, голоден.

— Не ел со вчерашнего вечера, — ответил маркиз.

Дон Хуан де Сасебо провел гостя в соседнюю комнату, меблированную с изысканным вкусом; здесь уже был готов стол с очень красивыми серебряными, тонкой чеканки тарелками.

Они ели фрукты, когда вошел черный слуга и сказал советнику:

— Хозяин, Смельчак здесь.

— Где его удалось разыскать?

— В одной таверне поблизости от его халупы.

— Немедленно приведи его сюда.

Негр быстро вышел, и почти сразу же перед маркизом и советником Королевского суда предстал Смельчак.

Это был типичный авантюрист и забияка. Он был высокого роста, крупный, сильный, как молодой бык, с длинными светлыми волосами и рыжеватой бородой; нос его напоминал клюв попугая, а в серых глазах, казалось, поблескивала сталь.

На поясе у него висела французская шпага, длинная и тонкая, и один из тех кинжалов, что зовут мизерикордиями.

— Вы меня звали, ваше превосходительство? — спросил он, неловко кланяясь и приподнимая шляпу, украшенную длинным страусиным пером, ставшим розовым от времени и непогод.

— Да, потому что у меня опять появилась нужда в вас, — ответил советник.

— Опять вам кто-то надоедает?

— Именно так.

— Тогда я пошлю его в преисподнюю, — ответил забияка. — Там для всех хватит места.

— Да и для вас тоже, — вставил слово маркиз.

— Может быть, ваше превосходительство, только, надеюсь, гораздо позже.

— Тогда поберегитесь, потому что у дворянина, которого вы должны убить, очень крепкий кулак.

Презрительная усмешка тронула губы бандита.

— Я послал на тот свет немало дворян, ваше превосходительство, и куда легче того, о ком вы думаете. Бывает, что люди выдают себя за мастеров шпажного боя, тогда как на деле они оказываются всего лишь жалкими дилетантами, неспособными хорошо провести выпад «кульком» или парировать удар «сотня пистолей».

— Говорят, что это очень знаменитый удар, — сказал маркиз.

— Ужаснейший, ваше превосходительство. Если его не парировать, то можно отправиться прямо на тот свет, даже без минутной задержки, а отбить его удается с большим трудом. Так где этот человек, которого я должен убить?

— Вы слишком торопитесь, Смельчак, — сказал советник.

— Когда надо колоть, всегда торопишься, — ответил бандит.

— Вы не убьете его раньше завтрашнего вечера, — сказал маркиз.

— Подождать двадцать часов? Это можно. Поупражняюсь в ударе «сотня пистолей».

— Удастся?

— Его немногие знают, ваше превосходительство. Кое-что о нем известно только знаменитым фехтовальщикам.

— Но ваш противник — один из лучших в этом ремесле.

Бандит пожал плечами.

— Ну и что?.. Он же будет иметь дело со мной.

— Какую запросите цену?

— Пятьдесят пиастров за душу — таков мой тариф. За меньшую цену не работаю. Времена настали тяжелые, и даже на убийствах много не заработаешь, — ответил Смельчак.

— Предлагаю вам тысячу, но завтра вечером этот дворянин должен быть мертв.

Смельчак нахмурился, словно заметил какую-то страшную опасность.

— А если от этого человека со мной приключится беда? — задумался он. — Видимо, этот сеньор — и в самом деле отличный фехтовальщик, раз за него предлагают тысячу пиастров.

— Я уже говорил вам, что дело придется иметь не с дилетантом, — сказал маркиз.

— Да я уже убил таких штук двадцать. Неужели же двадцать первый отправит меня в гости к господину Дьяволу? Не верю я в это. Когда я должен прийти сюда?

— Завтра вечером перед «Аве, Мария» [76] «Аве, Мария» — название католической молитвы («Богородице Дево, радуйся…»); употребление этого названия в данном случае означает: до вечерней службы. . Тогда и дадим вам необходимые инструкции.

— Ладно, — ответил бандит.

Он снова поклонился, еще более неуклюже, набросил на плечи разодранное серапе [77] Серапе — мужской плащ-накидка у индейцев Латинской Америки. , которое он до той поры держал накинутым на левую руку, и спокойно ушел, словно речь шла об обычнейшей торговой сделке.

— А когда ты его повесишь? — спросил маркиз у дона Хуана де Сасебо. — Этот мошенник заслуживал бы по меньшей мере двадцати пядей веревки, и притом очень крепкой.

— Когда больше не буду в нем нуждаться, тогда мы отправим его составить компанию всем тем несчастным, которых он послал на тот свет, — ответил советник.

— Порой и такие негодяи бывают необходимы.

— Амиго, теперь мы можем пойти отдохнуть.

На двадцати семи колокольнях Панамы звонили «Аве, Мария», когда граф ди Вентимилья в сопровождении троих своих забияк подошел ко дворцу дона Хуана де Сасебо, советника Королевского суда.

Сказать, что корсар может быть спокойным, — ложь. Можно даже утверждать, что он инстинктивно предчувствует засаду.

Однако решившийся узнать свою сестру, внучку великого касика Дарьена, а также уверенный в поддержке трех знаменитейших шпажистов, способных атаковать, не задумываясь, целую полусотню алебардщиков, граф и не подумал уклониться от опасной встречи.

Прежде чем войти во дворец советника, он остановился и спросил Мендосу:

— А что бы ты сделал на моем месте?

— Не входил бы внутрь, — ответил старый моряк.

— А если этот советник — честный человек?

Гасконец ухмыльнулся:

— Боюсь, сеньор граф, что вам устроили засаду.

— Но при нас же шпаги, — ответил сеньор ди Вентимилья. — Пошли.

Два вооруженных алебардами негра, стоявшие на часах у входной двери, дали им свободно пройти, позвав только дежурившего у подножия лестницы человека, похожего на управляющего.

Графа и его забияк тут же ввели в рабочий кабинет советника.

Дон Хуан де Сасебо восседал за своим огромным письменным столом, притворяясь, что просматривает бумаги.

— А!.. Вот и вы, сеньор? — произнес он, поднимая голову и устремляя на графа проницательный взгляд. — Итак, вы приняли свое решение?