Александр Струев - Царство. 1955–1957

Многие сидящие тут говорят: не сковывайте инициативу, дайте свободу! Я вам так скажу: если у вас в душе живет Партия, то ваше произведение будет отвечать интересам народа!

Мир сегодня состоит из двух половин, одна наша, а другая вражеская. Меня часто спрашивают иностранцы с противоположного края: как насчет встречи глав правительств? Я отвечаю, что мы всегда готовы. Мы можем, хоть с чертом встретиться, если это полезно для мира, для нашего народа. Но если с нами хочет Даллес или Эйзенхауэр встретиться при условии, что мы освободим из рабства восточные государства, то двести лет мы не встретимся, потому что то, что они считают рабством, мы считаем свободой, а то, что они считают свободой, — мы считаем рабством. Вот как мир разделился, поэтому какое же примирение может быть?

— Мне думается, в этой борьбе надо очень точно знать, кто свой, а кто чужой, — высказался поэт Михалков.

— А как это знать? — посмотрел на него Хрущев.

— Надо разобраться, кто просто ошибался, а у кого камень за пазухой, а то получится нехорошо, — ответил Сергей Владимирович.

— Нет безнадежных людей, товарищ Михалков! От нас с вами зависит, чтобы поскорей вырвать их из бездны. Для этого мы и критикуем. И критика, и самокритика — это внутреннее явление, нужное для того, чтобы держать в свежем состоянии дух человека. Но товарищи, не об этом идет речь! Есть люди, которые критикуют нас с другой стороны, кусают больно! С ними нужна борьба! То, что было на собрании московских писателей, выступления многих людей, это были выступления не с дружественных позиций, не с позиций желания помочь Партии. Вот ведь как обстоит! У нас огромные успехи, товарищи. Первый год Правительство и ЦК не обсуждает вопросы, откуда взять масло, откуда взять мясо, откуда взять другие продукты и товары. Почему не обсуждает? Потому что создали все это сами и не в ущерб нашей тяжелой промышленности. Многие считают, что Сталин был умнее нас, а он не сделал этого. Мы же остались без Сталина и сделали!

— А можно спросить, есть ли в Армянской республике масло? — снова задала вопрос Шагинян.

На совещании присутствовал первый секретарь ЦК компартии Армении.

— Отвечай! — посмотрел на него Хрущев.

— Мариэтта Сергеевна, масло есть, сахар есть, правда, масла стало меньше.

— Там живут мои родители, и я точно знаю, что масла там нет. Мы идем к коммунизму, а масла нет! — развела руками писательница.

— Мы с продовольствием, безусловно, наращиваем! — заговорил Хрущев. — В 1951 году колхозник за трудодень получал в среднем 40–50 копеек, а многие колхозники получали просто палочку в журнал, говорили, что за палочку работают. В прошлом году они в среднем получили за день 7 рублей.

Сегодня ЦК поставил задачу догнать Соединенные Штаты по производству молока, мяса, масла. И не так, что эта задача на сто лет. По маслу, я думаю, уже через год догоним, и положение с маслом кардинально исправится. Уже в этом году мы произведем в абсолютном объеме столько сливочного масла, сколько в прошлом году произвела Америка, но у нас население большее, поэтому надо темп прибавить.

Приведу цифры. В 1913 году Россия на душу населения имела 31 кг мяса, США — 86. В 194 °Cоветский Союз имел всего 24,5 кг, а США 85,5. В 1956 году СССР — 32 кг, а Америка 102. Казалось, разрыв больше чем в три раза, а я говорю за год, за два догоним!

Сливочного масла на душу населения Россия в 1913 году имела 700 грамм, а США — 3,6 кг. А в 1956 году СССР получил уже 2,8 кг, а у Америки было 3,8 кг. Тут победа не за горами, она очевидна.

Молока в 1956 году произведено 245 литров на душу населения, а у американцев 343 литра. Думаю, что и по молоку в будущем году нагоним. А ведь это все Партия сделала!

В зале захлопали, но Мариэтта Шагинян все равно отрицательно качала головой.

— В два раза по сравнению с 1953 годом увеличен выпуск тканей из тонкой шерсти: габардин, коверкот, бостон, трико, драп, — продолжал Никита Сергеевич. — Мы сделали два выходных дня в неделю и скоро перейдем на семичасовой рабочий день! А ведь недавно с утра и до ночи горбатились, и никаких выходных не было!

Тут забавный случай случился, — заулыбался Хрущев. — Приезжал к нам принц Йемена, он довольно молодой оригинальный человек, ему, понятно, наговорили всякого, что у коммунистов голод, нищета. И когда мы с Булганиным пригласили принца на обед, принц уже вернулся из поездки по Советскому Союзу, он сказал: у вас добротные дома, люди одетые, а у нас лачуги, люди голые ходят. Это не у вас коммунизм, у нас коммунизм! Ему про коммунизм наговорили, что человек при коммунизме ничего не имеет и с голода от ветра падает!

— Хорошее представление у принца о коммунизме! — подал голос Константин Федин.

— Мы изо всех сил мифы развеиваем. И второй случай, тоже показательный. Приехали в Узбекистан индусы. Глава делегации — человек материально обеспеченный, богатый человек, он сидел и плакал. Его спросили: «Почему вы плачете?» Он на это ответил, так: «Ведь, что нам писали, что мы читали о положении, в каком живет Советский Союз?! Теперь я увидел, как вы живете, об этом индийский крестьянин и не мечтает!» — от гордости Никита Сергеевич приосанился.

— Сегодня мы совершили коренную перестройку, сократили министерства, создали на местах Советы народного хозяйства. Поэтому скорость будет у нас невероятная! И эта скорость во многом от писателей зависит, писателям задавать тон!

Некоторые тут недовольны, некоторые там недовольны. Довольных всегда будет меньше, чем недовольных, это норма жизни, так уж человек устроен. Но вредить, высмеивать, предавать — нельзя! Люди ждут от нас демократического управления, но они ждут от нас и мясо, и одежду, и жилье ждут от нас. Они ждут материальных и духовных благ, поэтому надо сюда все силы приложить. Есть у нас такие возможности? Есть. Партия должна укрепляться на идеологической основе. Кто первый помощник Партии? Писатель. Вы лучшие пропагандисты, вы лучшая наша опора, поэтому мы должны вас поддерживать, вас сплачивать и бороться с теми, которые в вашей среде ослабляют ваши ряды!

В зале зааплодировали.

— Не только к писателям есть вопросы. Вопросы возникают повсеместно, и чтобы не блудить, мы решаем их по-партийному, по-ленински. Ко мне как-то подходит югославский посол и спрашивает, почему вы не подписываете с нами торговый договор? Давайте с вами жить на равных правах. Я говорю, вы нам предлагаете перец, виноград, виноградное вино, но у нас это свое есть, нам нужны другие товары, а других вы дать не хотите. Равноправие — это, где купец торгует, а я прихожу к нему и покупаю, что мне нужно, а что не нужно — не покупаю. Это равноправие. Посол мне говорит, вы же у болгар перец покупаете? Я отвечаю — покупаем. «Болгарский перец, чем лучше югославского?» Я ему объясняю, болгарский перец — это одно, а югославский — совсем другое! Почему спросите? Потому что у болгар мы покупаем, как у братской республики, а с югославами после раздора только дружить начинаем. Так что кушайте свой перец на здоровье сами! — ответил я югославскому послу.