Александр Струев - Царство. 1955–1957

«Какой он мне друг, если за пустяки, за баловство, такую выволочку устроил? Недруг он, да и вообще!»

На глаза Николая Александровича навернулись слезы — все любят его, уважают, никто никогда сотой доли хрущевского возмущения не высказал! А ведь в Коммунистической партии есть люди поважней Хрущева. Ворошилов есть, Молотов, Каганович! Молчал бы, Никита!

— Ты, Никита, предвзято говоришь. Я веду себя корректно, а если с кем и встречаюсь, то по обоюдному согласию. Сам знаешь, сходятся люди, расходятся, это жизнь.

— Сходятся, расходятся, но не так, как ты! — гаркнул Хрущев.

— А как?! Встречи мужчин и женщин — дело обыкновенное, кругом подобные истории! — кипятился Николай Александрович.

— И ничего хорошего!

— Даже Сталин не ругался, а ты, как банный лист к заднице, приклеился! Про Костю Рокоссовского докладывали, что четыре любовницы в Варшаве имеет.

— Ты Сталина не приплетай.

— Приплел, потому что Сталин долгие годы страной управлял! И как бы там ни было, порядки установил, и мы с тобой при нем находились и служили ему! Он имел такт, уважал меня, а ты как бешеная собака набросился!

— Подобные пережитки должны искореняться! Низость надо предать гласному осуждению! А как, глядя на тебя, это сделать? Никак!

— Вот и отвяжись! Не хочу больше на эту тему разговаривать! — Булганин встал и не попрощавшись ушел.

Красная Пресня была вымощена булыжником, многие дороги в Москве стали закатывать асфальтом, но по Пресне строго указали — оставить мощение! И это правильно: ведь Красная Пресня место историческое, революционное, здесь кипела битва, возводились баррикады. Именно на Пресне рабочие всерьез столкнулись с царскими войсками.

«Надо про то Илюше рассказать!» — подумал Никита Сергеевич, но удержался: слишком мальчик был маленький, не поймет.

Илюшу везли в зоопарк.

Зоопарк — неописуемая радость для детей! Хрущевы не торопясь прошли вдоль пруда, покормили уток, гусей, лебедей, к которым целой гурьбой присоединялись вездесущие, звонко чирикающие воробушки; постояли у вольера с оленями, посмотрели на белых медведей, волков, лисиц; с интересом рассматривали лупоглазого, лохматого, постоянно что-то жующего, тибетского яка; покормили морковкой, предусмотрительно прихваченной Ниной Петровной, пушистых зайчат; миновали высокую клетку с орлами и вышли к загороженному решеткой водоему.

— Пап, здесь крокодил живет? — спросил Илюша.

— Нет, сынуля, бобры.

— А почему их не видно?

Никита Сергеевич взглянул на темные воды, крутые каменные берега, заваленные кучей веток.

— Обедать пошли, — объяснил он.

— А-а-а! — протянул сынок.

— Хочешь крокодила посмотреть?

— Конечно! По улице ходила большая крокодила, она, она зеленая была! — радостно запел маленький Илья.

Крокодилы сынишке понравились. Папа держал его на руках, чтобы было лучше видно.

— А теперь веди меня ко львам! — попросил мальчик.

Директор зоопарка побежал впереди, показывая дорогу. По пути мама все-таки разрешала Илюше съесть мороженое. Отец по примеру сынка тоже угостился мороженым, сначала он съел свою порцию, а потом и порцию, предназначенную для Нины Петровны.

— Ну, какой ты, папа, красавец, мое эскимо съел! — качала головой супруга.

Никита Сергеевич поспешил за новым.

Львы произвели неизгладимое впечатление. Их было четверо. Один с огромной гривой — вожак, и три львицы.

— Скажите, — обратился к директору Хрущев, — а где сталинский лев?

— Вот же он! — указал на вожака директор.

— Этот?

— Да. Благодаря ему и выживаем, — разоткровенничался провожатый. — Когда льва нам передали, Мясокомбинат № 3 принял обязательство сталинского льва мясом обеспечивать, а мы к нему остальных хищников приписали.

— Что за история, Никита? — заинтересовалась Нина Петровна.

Никита Сергеевич посадил Илюшу на шею и развернулся к жене.

— Один доктор из Южно-Африканского Союза, европеец…

— Ван Ашвеген, — подсказал директор.

— Ага. Подарил Сталину льва, в знак выражения, так сказать, самых искренних чувств. Подарил, и Громыко поручили его привезти. Целое дело было. Хорошо этот Ван Ашвеген сопровождающих дал. Пароход за львом снарядили.

— Лев был небольшой, Никита Сергеевич, львенок.

— Ага, львенок. Как там в стихотворении? Багаж, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку и маленькую собачонку. Только за время пути, — Хрущев кашлянул, — собака могла подрасти! Так и здесь: львенок за время пути подрос, пасть имел, — Хрущев, придерживая за ножки сына, зло оскалился. — И когти имел, но когти показать не могу, руки заняты. Вот, значит. Света как-то про льва прознала и упросила отца отдать его для внучат. Сталин не возражал, поручил Власику заняться. Сколотили просторный вольер, сеткой проволочной в три слоя огородили, но не знаю почему, Власик не сказал коменданту Светиной дачи, что льва везут, просто объяснил: сделайте клетку для хищника, так, кажется. Льва привезли в Зубалово и посадили в вольер. Все пришли любоваться — Света, дети, охрана, обслуга. Лев умаялся, лежит, щурится. И так три дня. Даже Анастас Иванович Микоян приходил посмотреть, он же Светин сосед был, проживал в соседнем доме. Анастас умилялся: говорит, такой спокойный, славный лев! Сопровождающий груз объяснил — молодой.

— А клетка-то надежная была? — забеспокоилась Нина Петровна.

— Надежная, клетка надежная! Крепкая, и кормили зверя хорошо. Только на пятый день льва в клетке не оказалось.

— Как не оказалось?

— Да так, нету! Бегали по территории, а ведь страшно, лев! Стали по четверо, по пятеро ходить, шарили и тут и там, ведь дети дома, Светлана нервничает. Само собой, паника началась. Что делать, где лев? Тут все в Зубалово прискакали — и Власик, и Серов Ванька, ищут, войска вызвали. Анастас мне звонит, говорит, я в Москву своих перевез.

— А как сбежал он?

— По дереву, — объяснил Никита Сергеевич. — В вольере дерево росло, дуб. Он по дубу вскарабкался и через загородку — скок! Света к вечеру тоже в Москву уехала. Берия матом на Власика орал. Войска оцеплением прочесывали лес. А по району уже паника поползла — в лесу зверь-людоед объявился, то ли медведь, то ли тигр! Тигр! — кричат местные. Две школы закрыли, день прошел, другой, а льва все нет.

— Нашли его, в конце концов?

— В конце концов сам нашелся, — Никита Сергеевич спустил сына с плеч и взял за руку. — В субботу приехал Маршал Советского Союза Буденный в Горки, на конезавод, он известный кавалерист, каждые выходные там скачет. Лошадку взял, пришпорил и в лес поскакал, и как только в лес въехал, на него лев выпрыгнул. Лошадь шарахнулась, Буденный свалился, в сторону отполз, а лев лошадь придушил и лежит себе, обедает.