Николай Прокудин - Вернуться живым

Артиллеристы принялись утюжить ближайшие подступы к посту. Спустя полтора часа после огневого налета банда рассеялась, не выдержала нашего напора и, унося раненых, ушла по кяризам.

– Ну как, Саня, пойдем вперед или еще полежим? – спросил я у ротного, вглядываясь в кустарник.

Мандресов непрерывно докладывал обстановку в штаб и получал указания.

– Никифорыч! Ошуев гонит вперед. Требует быстрейшего прорыва на заставу, – ответил ротный.

– Не думаю, что это получится легко. Может, пусть авиация поработает? Где вертолеты? – возмутился я.

– Штаб сообщил, что боятся зацепить нас. Большая вероятность того, что летуны попутают цели, «духи» слишком близко, – объяснил Мандресов.

– Ну что ж, тогда рискнем. Проси танкистов тралить дорогу, а мы побежим за ними, – предложил я без всякого энтузиазма.

Рядом упал Метлюк и раскричался:

– Мандресов! Хватит прохлаждаться! Ждете, когда вас за ручку переведут через дорогу? Вперед! Быстрее! Во главе первая рота, затем «обоз» и третья в замыкании. Выходим в обратном порядке! Начало движения через пятнадцать минут.

Мы с Мандресовым влезли на БМП и, распластавшись за башней, расстреливали по сторонам короткими очередями рожок за рожком. Вот они наконец-то стены долгожданной заставы!

В осажденной крепости нас встретил взводный, он радостно обнимался и пожимал нам руки:

– Мужики! Спасители! Еще неделя – и голодать бы начали! Шагу не ступить за забор! Четырех солдат ранили за месяц вблизи колодца. Когда тяжелораненого вертушкой вывозили, так с воздуха четыре «крокодила» «духов» распугивали от поста. Боеприпасы на исходе, воды мало, консервы кончились. Из съестного остались только пшенка и сухари.

– Ну что ж, бедолаги, теперь будет легче, – улыбнулся Мандресов.

– Ага, месяц-другой. А затем вновь пояса затянем, – нахмурился лейтенант. – Когда мой взвод отсюда выведут, не слышно?

– Нет, не говорят, – пожал я плечами.

– Пойдемте наверх, посмотрим работу авиации.

Штурмовики пара за парой проносились над виноградниками и перемалывали свинцом и раскаленным металлом растительность. Серии взрывов сметали дувалы и глиняные дома, валили фруктовые деревья.

Сашка наклонился к моему уху и что-то прокричал, за гулом разрывов фразу я не разобрал.

– Чего орешь? Говори чуть медленнее, не понял!

В это мгновение за каналом разорвалась мощная авиабомба. Мы оба взглянули в сторону взрыва, резко повернув головы. Рядом с нами в землю вонзился большой осколок. Я потрогал его пальцем и обжегся. Горячий, зараза! Вот она, смерть, совсем рядышком. Пронесло. Посмотрим, какая ты…

Вынув из лифчика финку, выковырял металл из земли и подбросил на ладони. Острые, как бритва, рваные края рассекли кожу на пальце. Черт! Огрызается, падла. Обидно железке, что летела впустую, никого не покалечив.

Саня посмотрел на осколок и попросил:

– Никифорыч, отдай мне. Увезу домой на память.

– Саша! Я и сам хочу его сохранить. Смерть пролетела в считанных миллиметрах от нас! Представляешь, эта зараза попала бы в твой греческий нос или в мой римский профиль. Моя физиономия треснула бы вмиг и распалась на фрагменты, – задумчиво произнес я и положил сувенир в карман нагрудника…

Бой закончился. Поздно вечером Ошуев построил офицеров батальона, разведчиков, саперов и хмуро поинтересовался:

– Кто был у второго и третьего поста? Кто когда-нибудь входил в Баграмку с этой стороны?

Я поднял руку, вытянув вверх указательный палец, и огляделся по сторонам. Все молчали, переминаясь с ноги на ногу в нерешительности.

– Я тоже там был, но до поста не дошел, – подал голос Афоня.

И только! Остальные – или совсем молодые офицеры, или те, кому не довелось воевать в этом месте. Ну дела!

– Н-да, ситуация, – растерялся новый командир полка Головлев.

– Выдвигаемся колонной. Впереди танк с тралом, затем еще танк. Далее вторая рота и разведка, – принялся ставить задачи Ошуев. – Пройдете полкилометра и закрепляйтесь. У входа в кишлак размещается минометная батарея. «Васильки» задействовать на полную катушку! Ваш участок – первые сто пятьдесят метров. Следующие сто пятьдесят метров – оборона танковой роты. Дальше сто метров за ней – гранатометный взвод АГС. За АГСом выстраивается вторая рота и разведвзвод. Разведчики сопровождают автоколонну до поста. Входим, разгружаемся – и быстро обратно! Не задерживаться. «Духи» наплевали на наш дурацкий договор о перемирии и стянули сюда школу гранатометчиков. Они где-то на подходе. Завтра утром, может, прорвемся, а через день точно не пропустят.

– Ростовцев, ты идешь старшим от батальона? – спросил командир полка.

– Нет, Чухвастов! – откликнулся я. – Я заменщик. Вообще туда идти и не собирался.

На самом деле, что я там забыл? Чего там не видал? Сколько раз уже бывал, виноградники топтал. Я почесал смущенно переносицу и пригладил взъерошенные пыльные вихры.

– Ростовцев! Ты говоришь, заменщик, да? А я тогда кто? – рявкнул Герой. – После ранения воюю и не выступаю. Я дважды заменщик, потому что второй срок отвоевал! Иду и не отлыниваю!

– Да я и не выступаю, просто напоминаю о замене, – смутился я, устыдившись.

Действительно, этот сумасшедший подполковник отвоевал четыре года и никак не мог успокоиться. Даже после тяжелейшего ранения. Если бы на его месте был кто-то другой, командир полка или замполит, я еще бы поспорил. А с Ошуевым действительно спорить бесполезно. Герой! Придется топать в джунгли.

– Я командую взводом АГС. Батальон ведет Чухвастов.

– А почему замкомбата руководит взводом? – удивился Ошуев.

– Ветишин по-прежнему числится на должности. Уедет после госпиталя в Союз, вот тогда и пришлют смену. У меня на сто метров обороны лишь одна машина. Маловато!

– Хорошо, возьми еще одну из второй роты. Разбирайтесь сами. Я вам что, еще броню буду делить и расставлять? – возмутился начальник штаба полка.

Ага! Герой тоже нервничает! Беспокоится! И он домой хочет вернуться без цинкового бушлата, как и мы, простые смертные. Ну-ну…

Я вернулся к взводу и начал набирать гранаты и магазины в лифчик. Гурбон Якубов вскрыл цинки с патронами. Надо готовиться сейчас, потом будет поздно открывать и суетиться под огнем…

Ночь прошла спокойно. А с рассветом, когда мы начали собираться в путь, в ужасе я обнаружил отсутствие амулета-номерка. «Убьют! Как пить дать, сегодня убьют!» – подумал я обреченно. Может, не пойти, сказаться больным? Два года номерок с шеи не снимал, а тут забыл и оставил в комнате на тумбочке. Проклятье!

На мое удивление колонна БМП вошла в кишлак легко и без стрельбы. Одну машину я поставил наблюдать за тем, что творится за каналом, а пушку другой направил на развалины в глубине виноградника. Через дорогу, чуть правее, встал со своей броней Шкурдюк. Он приветливо помахал мне, высунувшись из башни, и вновь нырнул внутрь.