Виктор Зонис - Соломон. Царь тысячи песен

— А что могу я? Я не строитель, не военный, ничего не понимаю в управлении, торговле, да и годы мои преклонные. Зачем нужен я царю?

— Зачем? Ты слышал о крепости Газер, знаешь, что с ней произошло и почему?

— Конечно, как я могу не знать, если вся страна только об этом и говорит!

— Ты думаешь, что знаешь! Соломон втолковывал мне несколько часов свой замысел, но я тогда, так и не понял, почему фараон должен воевать с хананеями, проливать кровь своих солдат, чтобы дать в приданое за дочкой своей крепость Газер. И не только я один — сам пророк Натан не понял царя и не поверил ему. Но все получилось именно так, как задумал и предвидел Соломон!

— Ты прав, о Газере сейчас говорят все, кому не лень, и все по-разному трактуют события; как правило, бестолково.

Ванея назидательно поднял указательный палец.

— Вот видишь! А что будет через десять лет, а через пятьдесят? Вспомнит кто-то об этом городе? А если и вспомнит,

скрижалях, высечена не просто тревога, а пропасть отчаяния! Я видел часто такое в глазах у воинов, к горлу которых приставлен был меч. Кто приставил меч к твоему горлу, друг мой?

Иосафат бросил осуждающий взгляд на Ванею.

— Ты вот шутишь, а я не знаю, как быть. Не мое это, не мое, понимаешь? — выкрикнул он. — Не продержусь я долго возле царя, лучше уж сразу… — махнул рукой Иосафат.

— Кто знает, кто знает… — задумчиво произнес командующий. — Разве можно с уверенностью сказать, кто из нас и сколько времени будет нужен Соломону?.. Я понимаю одно — никто сегодня в Иерусалиме не может быть свободным, когда царь задумал великие дела; никто, мало-мальски способный на что-то, не может стоять в стороне!

— А что могу я? Я не строитель, не военный, ничего не понимаю в управлении, торговле, да и годы мои преклонные. Зачем нужен я царю?

— Зачем? Ты слышал о крепости Газер, знаешь, что с ней произошло и почему?

— Конечно, как я могу не знать, если вся страна только об этом и говорит!

— Ты думаешь, что знаешь! Соломон втолковывал мне несколько часов свой замысел, но я тогда, так и не понял, почему фараон должен воевать с хананеями, проливать кровь своих солдат, чтобы дать в приданое за дочкой своей крепость Газер. И не только я один — сам пророк Натан не понял царя и не поверил ему. Но все получилось именно так, как задумал и предвидел Соломон!

— Ты прав, о Газере сейчас говорят все, кому не лень, и все по-разному трактуют события; как правило, бестолково.

Ванея назидательно поднял указательный палец.

— Вот видишь! А что будет через десять лет, а через пятьдесят? Вспомнит кто-то об этом городе? А если и вспомнит, то — что именно? Я не знаю, отстроит ли его Соломон или нет — это не так важно. Но мне небезразлично, если через много лет люди будут говорить о том, что фараон разбил израильское войско и разрушил Газер. Думаешь, это невозможно? Я недавно допрашивал одного смутьяна, который распространял слухи, что царь наш — язычник, общается с демонами и вообще у него на ногах дьявольские копыта. Я думал, что человек этот — вредитель и враг, а когда поговорил с ним пристрастно, понял — просто дурак, услышавший этот вздор где-то на базаре и с фанатичным усердием распространявший его среди таких же, как и он, дураков. А подобных ему — половина города! И это уже сейчас. А через годы, кто отличит правду от вымысла?

Я тебе говорил вчера, мне небезразлично, что будут думать о царе, а заодно и обо мне, потому что я всегда рядом с ним, — ударил рукой по столу Ванея. — Царь наш не такой, как все прочие люди. Соломон мудрейший из всех, и не всегда мы, простые смертные, можем его понять. Поэтому за ним должен записывать только очень умный и образованный человек, а не Ахия с Елихорефом, понял? А записав, нужно потом еще хорошо подумать, что имел в виду царь. Вот поэтому я и приглашал тебя для разговора. Ты пиши все, слово в слово, а затем мы вместе обсудим, что да как… да и с царем посоветуемся еще. А уже потом, когда будешь знать истинный смысл слов и событий, можешь вести свою летопись. Никто тебя ограничивать не будет, и слог твой править тоже. И не бойся Соломона — он суров, но справедливей его не было еще правителя в Израиле, можешь мне поверить. В любом случае, пока я у власти, никто тебя не тронет. Живи и пиши спокойно!

Как только Иосафат ушел, лицо Ваней сразу же потеряло участливо-благожелательное выражение. Он выглянул во двор и громко приказал одному из охранников, днем и ночью дежуривших в саду, проследить за писателем.

Сам же военачальник спешно засобирался во дворец.

Не нравится, ох, не нравится мне настроение Иосафата! Другой бы радовался чести быть возле царя, а он? Ох, неспроста так струсил писатель, знает, наверное, такое, чего до смерти боится… но — что? — думал Ванея и несся, не разбирая дороги, на колеснице по узким улочкам. Может, услышал ненароком что-то, не предназначенное для его ушей, и испугался? Или кто-то из приближенных к царю запугал его, ища в том выгоду? Завел Соломон змеиный клубок во дворце! Особенно эти братики — Завуф и Азария Тоже мне сыновья пророка — казнокрады и сплетники! — распалял себя Ванея.

Соломон лениво полулежал на подушках в одной из беседок дворцового парка. Его взгляд рассеянно блуждал по веткам деревьев, где, играя в прятки с солнышком и не обращая ни малейшего внимания на грозного царя, беззаботно резвились птицы. Ванея недолго потоптался на месте, наблюдая за ним, и кашлянул.

— Могу я поговорить с моим господином?

— Ты уже говоришь, — Соломон указал на скамейку рядом с собой.

— Только что от меня ушел Иосафат…

— И об этом важном для Израиля событии ты поспешил немедленно сообщить мне?

— Нет, — растерялся Ванея, — он приходил…

— Чтобы пожаловаться на свою горькую долю при дворе Соломона, — закончил фразу царь.

Ванея от неожиданности поперхнулся и широко раскрытыми глазами уставился на царя; его брови взлетели вверх.

— Откуда мой господин может знать? Иосафат только что ушел от меня…

Соломон самодовольно рассмеялся.

— Не затем же он приходил, чтобы наняться на службу колесничим или пешим воином!

— Ну, я посчитал необходимым рассказать тебе об этом, — развел руками Ванея. — Уж очень перепуганным выглядел Иосафат. Я подумал, что он боится бывать во дворце неспроста, может, что-то знает…

Соломон задумчиво погладил бороду.

— Правильно подумал. Только не просто во дворце боится бывать наш историк — он боится, что я попрошу показать все, что он пишет об Израиле.

— Но почему мой господин решил, что Иосафат враг и пишет вредные для страны вещи?

— Почему враг? Я так не говорил. Понимаешь, — вздохнул Соломон, — у нас пока еще нет целостной страны. Да, колена Израиля собраны воедино — силой собраны! Но люди Эфраимовы не любят Иуду, а люди Вениамина презирают всех остальных; поэтому всякие там писатели и сказители народные не могут и не хотят быть объективными. Но закрыть рот всем бродячим рассказчикам мы не можем, да и не нужно это делать! А писатели, особенно историки, а еще и такие образованные, как Иосафат, могут принести стране вреда больше, чем армия заговорщиков. Думаешь, меня не устраивают писцы Ахия с Елихорефом? Вполне устраивают, потому что мыслей у них собственных нет, и если они запишут вздор, то только по глупости своей, и это легко исправить. А какие мысли у Иосафата, я пока не знаю, и что пишет он дома у себя, мне тоже неведомо.