Давид Малкин - Король Давид

Прошёл год с тех пор, как его армия после победы над арамеями вернулась в Город Давида через наделы иврим северных племён. Она проходила селениями, где не слышали ни о короле Давиде, ни о новом главном городе всех иврим. Жители сперва попрятались, но, узнав, что это – тоже иврим, перестали бояться. Они показывали свои жертвенники, беседовали с коэнами Эвьятаром и Цадоком, обещали отныне присылать налоги только своему королю и воинов только к нему в армию. Давиду рассказывали о семейных делах, жаловались, просили рассудить с соседями, а он, как и все, кто его сопровождал, были удивлены размерами Земли Израиля, многочисленностью её населения и тем, как различны между собой племена иврим. Чтобы армия не сбилась с дороги, ей давали проводников от селения к селению.

«И в этом море людей Он выбрал меня, мне поручил Он свой народ!» – от этой мысли у Давида перехватывало дыхание.

Теперь со всей Земли Израиля иврим шли к своему королю за благословением, а также с просьбами, жалобами и заботами. Давид уже не справлялся один со всеми делами, всё чаще передавал их Адораму бен-Шоваву, если они касались налогов, братьям Бен-Цруя, если речь шла о наборе и обучении армии, и Цадоку бен-Азарии, если нужно было разобраться в жертвоприношениях. И всё равно ни времени, ни сил Давиду не хватало. Ахитофель Мудрейший советовал ему передать судебные разбирательства старейшинам селений, а пророк Натан сослался на историю о том, как Итро, зять Моше, посмотрев на его суд, пожалел и Моше, и народ иврим и посоветовал передать судейство умным и честным людям, а самому лишь руководить этими судьями.

– И сразу Моше стало легче, – закончил Натан. – И народ был доволен.

Отдохнув, Давид позвал Иру бен-Икеша. Тот вошёл и, пока Давид пил воду, рассказал ему суть следующего дела.

Подрались два соседа, земледелец и овцевод. Земледелец утверждал, что овцы пасутся у него на участке и вытаптывают посевы. Овцевод оправдывался: пастись им летом больше негде. Оба просили Давида рассудить их.

Как раз в этот день Авшалом осмелился приблизиться к воротам Мулов и, остановившись так, что Давид не мог его видеть, слушал королевский суд.

Давид решил дело земледельца и овцевода к полному удовольствию обеих сторон. Овцы могут пастись в то время, когда урожая на поле ещё нет: ячмень не взошёл или наоборот, его уже убрали. Овцы будут очищать поле от сорняков да ещё и удобрять его. А в остальное время травы и так полно повсюду.

Авшалом решил уйти немного раньше, чем окончится суд, чтобы не привлекать к себе внимания. Возле комнаты, где Ира бен-Икеш выслушивал нового жалобщика и определял, представить ли его дело в этот раз или отложить, какой-то человек ругался с охраной. Судя по выговору, он был из племени Эфраима. Авшалом быстро пошёл к своему дому, но незнакомец издали заметил его и окликнул. Авшалом встал в тень возле дороги, и запыхавшийся эфраимец подбежал к нему с приветствием. Авшалом, улыбаясь, протянул ему флягу с водой.

– Успокойся. В чём твоё дело?

Эфраимец пил и ругался. Он приехал издалека, его прислали старейшины говорить за всё селение, а у короля нет времени даже выслушать его.

– Успокойся, – повторил Авшалом. – Поживи пока у меня. Идём, расскажешь о своей просьбе.

Оказывается, этот человек хотел, чтобы люди его племени получили такие же послабления в налоге, какие, как они слышали, Давид сделал недавно поселениям иврим за Иорданом.

– Почему им положено, а нам нет! – возмущался эфраимец.

Авшалом знал почему. В селениях Заиорданья были наполовину уменьшены подати, чтобы поощрить местных жителей, первыми принимавших на себя налёты кочевников. Он знал, что предложил этот разумный указ не король, а Ахитофель Мудрейший и что такие послабления относятся только к пограничным селениям. Но Авшалом ничего не сказал гостю, молча улыбался и делал знак рабу принести новое блюдо с угощением.

– Вот, если бы ты был судьёй у иврим, – сказал гость, утирая рукой рот и усы, – уж у тебя нашлось бы время выслушать любого человека.

Авшалом рассмеялся. Он приказал слугам устроить эфраимца на отдых

– Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, – сказал гость, – пришли за мной, и я, Шева бен-Бихри, приведу к тебе всех мужчин из моего рода.

– Обязательно пришлю, – пообещал, улыбаясь, Авшалом. – Уже постелено, иди отдохни, раб омоет тебе ноги.

Он ещё долго сидел в сумерках и очнулся только, когда зажигавший масляные светильники слуга прошёл рядом. «Понадобишься», – прошептал Авшалом, вспомнив Шеву бен-Бихри.

И прожил Авшалом два года, а лица короля он не видел. И послал Авшалом за Иоавом, чтобы послать его к королю, но тот не захотел прийти к нему. Он послал и во второй раз, но тот не захотел прийти. И сказал он слугам своим:

– Участок Иоава рядом с моим, и у него там ячмень. Пойдите, выжгите его огнём.

И выжгли этот участок огнём слуги Авшалома. И встал Иоав, и пришёл к Авшалому в дом, и сказал ему:

– Зачем выжгли огнём слуги твои мой участок?

И отвечал Авшалом Иоаву:

– Я посылал за тобой, говоря: «Приди сюда, и я пошлю тебя к королю сказать: «Зачем пришёл я из Гешура, лучше было мне оставаться там». А теперь я хочу видеть лицо короля. А если есть на мне вина – пусть он убьёт меня».

И пришёл Иоав к королю и пересказал ему это.

И позвал тот Авшалома.

И пришёл он, и склонился перед королём лицом до земли.

И поцеловал король Авшалома.

В тот же вечер весь Город Давида узнал о примирении короля с сыном. «Прощён!» – слышалось в домах знати в Офеле и в жилищах, выдолбленных в известковых склонах по берегам ручья Кидрон, где жила беднота и рабы. Люди с факелами шли к дому королевского сына, чтобы порадоваться вместе с ним, но там их встречали растерянная мать и сестра Тамар. Жёны и дети Авшалома – первые внуки Давида – стояли рядом, и никто не мог ответить, куда он ушёл и когда вернётся. Только на следующий день в городе узнали, что, выйдя от короля, Авшалом – прощённый мститель – сел на мула и поехал в Гило к Ахитофелю Мудрейшему.

За пять лет правления короля Давида в стране произошли многие перемены. Вначале народ радовался, во всём видя благоволение Божье к своему помазаннику. По дрогам к Городу Давида, куда переехал король, сновали гонцы, шли торговые караваны, ехали сборщики податей с охраной и свитой. Чуть ли не каждый месяц строили новый постоялый двор, отрывали колодец, для защиты дорог от кочевников ставили охранные посты, города обносили новыми стенами. После победы над Филистией и успешных походов за Иордан, многократно увеличились стада коров и овец в наделе Йеѓуды. Рабы из военнопленных вырубали кустарник под новые посевы, сооружали водосборники и отводили от них каналы к полям и огородам. После переноса Ковчега, на праздники Шавуот и Песах в Город Давида стало стекаться население со всей Земли Израиля. Нигде так не отмечали окончание сбора винограда, награждение отличившихся на войне воинов и наступление нового месяца, как в этом городе. С окрестных гор новости с помощью костров передавались по всей Земле Израиля. Весть о главном городе ивримских племён дошла даже до берегов Тигра и Евфрата, и в Город Давида потянулись на службу писцы и ремесленники из Вавилона и Ашшура.