Давид Малкин - Король Давид

Медленно один за другим поднимались с земли иврим города Ароэра. Настроение начало меняться, многие улыбались: отлегло!

Они переночевали в селении и остались на ежегодную послепасхальную церемонию выкупа поля. Те крестьяне, которые, продав осенний урожай, собрали средства для выкупа своего заложенного участка, обращались к суду старейшин, и суд возвращал им собственность, потому что сказано в Учении: А землю ты не продавай навечно, ибо земля – Моя.

На рассвете отряд Иоава продолжил объезд северной части надела племени Реувена. Число переписанных воинов-реувенитов перевалило за десять тысяч.

В Раббе – главном городе королевства Аммон, завоёванном когда-то братьями Цруя, Иоаву устроили торжественную встречу. Были принесены поминальные жертвы по Авишаю бен-Цруе, а потом армейские коэны просили у Бога благополучия для короля Давида. После жертвоприношения солдаты-иврим из стана окружили обоз из Города Давида, зная, что с ним прибыли подарки из дома и семейные новости.

Иоав двинулся дальше по той части Заиорданья, которая называлась Гильад. Здесь перед ним лежали наделы племён Гада и Менаше.

Старейшины гадитов легко согласились на пересчёт своих воинов. Гостей распределили по домам и оставили отдыхать.

Иоав просил устроить его в тот дом, где хранятся глиняные таблички с родословными племён иврим Гильада. Ему дали в провожатые мальчика, и тот повёл его по селению.

– Это – наш жертвенник, – рассказывал мальчик. – Видишь, под тамариском камни, обточенные только сверху – это он и есть.

Левиты готовили к жертвоприношению тушу овцы. Кровь уже вытекла, и теперь овцу рассекали на части, чтобы разложить на решётках над огнём жертвенника. Часть мяса будет сожжена, часть пойдёт левитам, остальное раздадут горожанам. Командующий поздоровался, спросил, какая это будет жертва.

– Мирная, – ответили левиты и добавили: – благодарственная, в честь вашего прихода из главного города иврим.

Левиты вернулись к своему занятию, командующий пошёл дальше. Дом семьи Эльзавада он узнал по своему мулу, привязанному к камню, видимо, мальчики привели мула короткой дорогой. Теперь они поили его и задавали ему корм. Рядом с домом стояли загон для овец и кузница.

Мальчик-проводник куда-то исчез. Иоав прошёл во двор, где вдоль стен были вкопаны большие кувшины для хранения оливкового масла предыдущего урожая, а в нишах стояли малые кувшины, куда отливали масло на день. В кувшинах же прятали от мышей зерно, бобы и горох. В нишах близ очага виднелись базальтовые ступки, пестики для растирания зерна, миски и светильники. Иоав подошёл к женщинам, снимавшим с глиняного подноса свежие хлебцы, зажмурился и шумно втянул ноздрями воздух. Женщины рассмеялись и протянули гостю хрустящий хлебец. Иоав разломал его и отправил в рот толстый мякиш. Прожевав хлеб, он спохватился и поздоровался:

– Шалом! Да пребудет с вами Господь!

– Да благословит Господь и тебя! – ответили ему.

Вскоре пришёл хозяин дома в прожжённом кожаном фартуке. «Кузнец, – определил Иоав. – Значит, таблички хранятся в доме кузнеца».

– Командующий? – изумился хозяин. – Помнишь нашу встречу под стеной Раббы, когда убили несчастного Ури?

– Не помню, – признался Иоав. – Тебя помню, а встречу нет.

– Я был помощником Иоэля, мы отливали наконечники для стрел. Меня зовут Эльзавад.

В доме кузнеца Эльзавада командующий остался на субботу. Ночью прошёл дождь, это было хорошим предзнаменованием.

Пастушеское селение Тахтим-ходши в наделе племени Менаше потерялось среди трав и буйных разноцветных кустов, прорвавшихся сквозь песок и камни. Лепестки крохотных, но обильных цветочков, называвшихся «сыновьями первого дождя», окрасили морды овец, и те казались розовыми под ярко-синим небом. От запаха шалфея у людей и мулов кружились головы, их клонило ко сну, и гостям казалось, будто они плывут к горизонту и никогда уже не вернутся к себе в Город Давида. Пастух – проводник дал каждому воину из отряда глотнуть знаменитого гильадского бальзама, и им стало легче дышать. Вскоре они въехали в селение. На плоских крышах стояли лёгкие шалаши, в которых люди укрывались от солнца. В тени окрашенных охрой стен сидели на корточках старцы и беседовали между собой.

Вечером Иоав оказался в доме человека по имени Аднах. Хозяин доил корову, рядом крутился телёнок. Корова его облизывала и не мешала дойке.

В домах селения племени Менаше солдат из Города Давида удивили кирпичи, вытесанные из песчаника и обожжённые в очагах. Иудеи делали кирпичи из глины, сушили на солнце и для кладки стен не использовали: опасались, что их разрушит дождь. Понравилось Иоаву и его солдатам и то, что дома стояли на каменных основаниях. Самые нижние валуны были скреплены известью.

Когда ехали к Дан-Яму, посланцы Давида говорили между собой о странной судьбе ивримского племени Дан. Часть его смешалась с народом Дануна, прибывшем в Кнаан с Островов. Едва окрепло первое поколение от смешанных браков, оно покинуло надел племени Дана и отправилось на север Кнаана, где основало города Ион и Дан-Ям. По пути они похитили левита Миху, поселили его у себя на новых землях и велели строго следить за исполнением поселенцами всех обычаев иврим.

Миха следил, и законы иврим здесь выполнялись строго. Но к королю Давиду стали поступать жалобы из племён Иссахара и Нафтали на то, что их соседи из Иона и Дан-Яма непрерывно затевают драки с финикийцами, а к общим заботам иврим, к нападению на них кочевников из Восточных пустынь даниты безразличны. «Они ничего не хотят знать, кроме своих кораблей», – писали Давиду старейшины из племени Нафтали.

Иоава бен-Црую в Дан-Яме приняли радушно, рассказали, как когда-то из окрестностей Яффо шестьсот мужей из семейства Данова, перепоясанных воинским оружием, пришли в Лаиш к народу спокойному и беспечному и перебили его острием меча, а город сожгли огнём. И заново они отстроили город этот, и поселились в нём, и нарекли имя городу – Дан, по имени отца своего, сына Израиля.

С тех пор мужское население «Северного Дана» выросло до тридцати тысяч человек. Его старейшины просили передать королю Давиду благословение и обещали поддержку во всех его начинаниях.

При выезде из Дан-Яма Иоава догнал вестовой и доложил, что отряд Адриэля из Мелхолы отыскал в поселениях болотных хивви тех, кто бежал туда из Гивона после расправы над потомками Шауля, и перебил их всех до единого.

– Хорошая новость, – сказал командующий. – Вернись и передай Адриэлю, что я двигаюсь дальше на север. Если захочет – пусть догоняет.

В Седьмой месяц иврим достигли северной границы территории, которой они теперь владели. Воины стояли в берёзовой роще на берегу речки Литани и разглядывали белые, сверкающие на солнце стволы и листья, похожие на наконечники стрел. На вершине горы иврим принесли в жертву овцу, благодаря Бога за помощь в исполнение приказа Давида, Божьего помазанника. Мулы дрожали от холода, солдаты надели по две рубахи и, как в пустыне, закутали лица платками. Через надел племени Ашера отряд Иоава направился к Приморскому тракту, зная, что это уже начало пути домой.