Елена Руденко - Долгий летний праздник

— Кто бы мог подумать, что, дожив до седин, я стану убийцей безоружных парижан! — вздыхает он. — Парижан! Жителей города, мэром которого я являюсь! Я хотел защищать его граждан, а не убивать!

Ох, кабинетный слабак. Мне надоедает его нытье.

— Это необходимо для спокойствия Франции! — отвечаю я. — На войне как на войне. Надо жертвовать меньшим, дабы спасти большее!

Байи молчит, но его молчание красноречивее любых возражений.

— Тогда откажитесь! — я теряю терпение. — Откажитесь.

— Вы сами знаете, что это невозможно, — отвечает Байи.

Невозможно? Конечно, ведь иначе вам придётся оставить пост мэра, а вы этого не хотите. Что за люди! Куда пропадают их принципы, когда речь заходит о крупных должностях?!

— Вы изволите считать, что мне это по нраву! — произношу я устало. — Я тоже страдаю! Я хотел счастья для народа, я посвятил себя служению идеалам создания идеального демократического государства с конституционной монархией! Думаете, мне легко осознавать, что всего этого придется добиваться кровью!

Как тяжело. Неужели ради Свободы, ради своих благородных идей мне нужно повести своих солдат против безоружной толпы!

Всё это ради Франции! Ради будущего! Это война, ради крупной победы надо идти на крупные жертвы.

— Может, нам удастся мирно разобраться с ними? — умоляюще спрашивает Байи.

— Конечно, если они согласятся разойтись, я не осмелюсь отдать приказ стрелять, — отвечаю я.

В глубине души я надеюсь, что так получится. Однако личный опыт говорит обратное. Мирным способом разогнать враждебную толпу невозможно.

Я, Жорж Дантон, сижу дома в гостиной. Настроение паршивое. Они всё же решили составить новую петицию без оговорки о конституционных средствах. Тогда мои планы погибли! Но к чему приведет их идея… Сдаётся мне, что опасность близка.

— Дорогой, что тебе написал Ламет? — спрашивает меня моя супруга Габриэль.

— Он настоятельно рекомендует мне немедленно покинуть Париж, — неохотно отвечаю я. — Ламет что–то задумал… он ведь председатель Собрания…

— Тебе надо бежать! — восклицает Габриэль. — Немедленно! Тебя могут убить!

Убить — слишком громко сказано.

— И не спорь! — твердо отвечает супруга на моё молчание. — Я сейчас же соберу вещи тебе в дорогу. Для начала остановишься у моего папеньки, а там видно будет…

Габриэль удаляется собрать мне вещи. Спорить с ней бесполезно. А может, действительно, всё так погано, и пора смазывать пятки!

Вбегает Лежандр. Такое впечатление, что он удирал от своры бешеных собак.

— Жорж, дело дрянь! — начинает он. — Я встретил знакомого, который является одним из поверенных Ламета. Над Парижем нависла буря. Что–то должно случиться… Явно ничего хорошего…

Я сжимаю в кулаке письмо Ламета.

Смотрю на часы. Уже давно за полдень. Надо решать, если бежать, то сейчас.

— Остальные в курсе? — спрашиваю я.

— Да, они решили покинуть Париж, — отвечает Лежандр.

А вот и Камилл. Его лицо заплакано. Руки судорожно теребят какие–то листки бумаги.

— Я погиб, — причитает он, — я погиб.

— Ещё пока нет, — мрачно шучу я.

— Моя газета! — хнычет он. — Бросить мою редакцию! Это кошмар! Нет, я никуда не побегу!

— Если тебя прихлопнут, то газета тебе будет не нужна, — привожу я весомый аргумент.

Камилл утирает слёзы руками:

— Не хочу, чтобы меня убили! Не хочу!

— А я хочу! — зло произношу я.

Мне его сопли осточертели!

— Жорж, почему ты хочешь, чтобы тебя убили? — удивленно спрашивает вошедшая Габриэль.

— Нет, я не хочу… это Камилл… — пытаюсь я объяснить Габриэль.

— Ты хочешь, чтобы убили Камилла? — удивленно спрашивает супруга.

— Да, почему ты хочешь, чтобы меня убили? — обиженно интересуется Камилл.

— Так, хватит чушь молоть! — перебиваю я. — Решено, немедленно покидаем Париж. Сейчас же!

— Молодец! — хвалит Габриэль.

Она уже собрала мои вещи. Я хватаю чемодан.

— А это вам перекусить в дороге, — она протягивает узелок. — Там мои оладьи…

Оладьи? Только не это! Я очень люблю мою жену, но её оладьи…

— Спасибо, съедим по дороге, — отвечаю я, с неохотой принимая узелок.

— Оладьи! Отлично! — восклицает Камилл. — Обожаю ваши оладьи, Габриэль!

М-да… Камилл единственный, кто ест оладьи моей жены. У него, наверно, железный желудок.

Мы, петляя по узким улочкам, трущобам, покидаем Париж. Направляемся в имение моего тестя мсье Шарпантье. А что дальше? Посмотрим по обстоятельствам.

Я, Жильбер Лафайет, готов к осуществлению задуманного. Мэр Байи через офицеров отдал приказы гвардейцам, собравшимся на Гревской площади.

Осуществление нашего предприятия начинается.

Я скачу на белой лошади впереди колонны. Отряд под моим предводительством направляется к Марсову полю.

Солдаты приступают к осуществлению приказов. Уже заняты проходы и окружена площадь.

— Я требую, чтобы вы разошлись! — заявляю я толпе. — Это приказ Национального Собрания!

Толпа мятежников возмущена. Они швыряют в нас камни. Дело принимает угрожающий оборот. Один из камней попадает в голову моему адъютанту. Он ранен. Слава богу, не насмерть. Юноше помогают слезть с лошади и уводят.

Еще один камень задевает мою щёку.

Я отдаю приказ гвардейцам разогнать взбесившуюся толпу. Господи, только бы удалось! Как не хочется предстать в глазах потомков убийцей безоружных! Всеми силами я хочу избежать платы жизнями глупых горожан за высокие идеи и благо государства.

Бесполезно. Толпа не исчезает, наоборот, растёт. Она подобна торнадо!

Я отправляю посыльного в Ратушу для дальнейших распоряжений. Понятно, что мне прикажут. Но пусть тогда убийства безоружных будут и на их совести.

Вскоре появляется отряд гренадёр во главе с Байи. По лицу мэра я понимаю, что мои худшие предчувствия оправдались.

— Председатель Собрания Ламет велел ввести военное положение, — грустно говорит Байи. — Над зданием Ратуши уже появились знамёна — символ военного положения.

Его голос звучит нервно, срывается на крик:

— Велено восстановить порядок любой ценой!

Я молча киваю.

Байи обращается к толпе. Пытается уговорить людей разойтись. Бесполезно. Нас встречает новый град камней. Раздаётся несколько пистолетных выстрелов.

Мэр отдаёт мне приказ действовать. Я понимаю, как ему тяжело.

По моей команде гвардейцы дают первый залп холостыми зарядами. Никаких результатов. Толпа не расходится. Следует второй залп, за ним третий, четвёртый. Мне приходится отдать приказ артиллерии. Раздаётся несколько выстрелов картечью.

Смерть окутывает Марсово поле, где совсем недавно царила радость жизни. Перепуганная толпа разбегается, оставляя позади убитых и раненых.

— Прекратить огонь! — приказываю я.