Елена Руденко - Долгий летний праздник

— Подумать только! — всхлипывает она. — Из–за меня погибли невинные люди! Зачем я не послушала вас, Максимильен! Вы опять оказались правы!

Макс сидит рядом с Луизой, гладит её по руке.

— Луиза, не расстраивайтесь! — утешаю я. — Просто люди оказались в неудачном месте в неудачное время! И вы тут ни при чём!

Мадам Робер, утирая слёзы платком, кивает.

— Хотя вы были одной из главных, кто заставил их туда пойти! — вдруг замечает Морис.

— Выходит, вы всё же виноваты! — делает вывод Елизавета.

Мадам Дюпле строго шикает на них.

Слёзы новым потоком текут из глаз мадам Робер.

Элеонор приносит ей кофе. Её лицо непроницаемо.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спрашивает Луизу муж.

— Уже лучше, — кивает она.

После чашечки кофе (от ужина она отказалась) мадам Робер при помощи мужа поднимается с кресла. Поблагодарив Дюпле за гостеприимство, они уходят.

Мы располагаемся в гостиной. Аппетит пропал окончательно.

— Папа, ты что–то хотел предложить нашему гостю, — вдруг напоминает Элеонора.

— Да, новый гарнитур со скидкой, — вяло шучу я.

Элеонора начинает обиженно дуться, Лизетта и ее брат Морис хихикают. Остальные встречают шутку с легкими улыбками.

— Нет, кое–что получше, — говорит столяр. — Мы настоятельно просим вас, мсье Робеспьер, остаться у нас в доме. У нас есть хорошая светлая комната, которую можем вам недорого сдать. Все мы будем очень рады, если вы согласитесь!

— Хорошая идея! — одобряю я. — Макс, ты как раз собирался сменить квартиру. Район Марэ явно не подходит для такого видного политика, как ты. А здесь, в центре, тебе будет удобно. К тому же Дюпле очень хорошие люди… а еще мы с тобой станем соседями!

Макса немного обескуражило это предложение. Он обещает подумать. На этом ужин заканчивается.

Я, Максимильен Робеспьер, приятно поражён гостеприимством семьи Дюпле. Меня проводили в приятную комнату с серо–голубыми обоями. Довольно уютно.

— Вам нравится? — робко спрашивает Элеонор.

— Да, очень! — благодарю я.

Девушка, мило улыбаясь, опускает глаза.

Елизавета прыгает на постель.

— Очень удобно! — сообщает она.

— Ага! — подтверждает её брат Морис, плюхаясь рядом.

— Макс, а ты мне обещал рассказать о втором пути расследования, — напоминает Светик.

— Расследования? — удивляется Элеонор.

Светик кратко пересказывает ей, о чём идёт речь.

— Интересно! — хором восклицают Морис и Елизавета.

Их глаза загораются огнём любопытства.

— Ужас! — хватается за голову Элеонор.

Два против одного. Я начинаю своё пояснение.

— Итак, версия — исчезновение Стефани Брион и смерть Жака Бриона связаны, — начинаю я. — Допустим Патрик Леруа. Работящий неглупый молодой человек, успешно ведущий дела, стремящийся войти в круг солидных буржуа. Всё он делает ради любимой! Но тут оказывается, что прошлое может помешать ему. Репутация — вещь важная. Риск велик, ели узнают о его службе Бриону.

— Но мне кажется, — рассуждает Светик, — о его службе Бриону уже знает пол-Парижа!

— Да, милая, — улыбаюсь я, — но ведь никто не знает, что именно делал Леруа для Жака Бриона. Если на неопределённые слухи люди могут закрыть глаза, то конкретные сообщения способны погубить любого!

Светлана кивает.

— Но у него может быть ещё один мотив, — добавляю я. — Допустим, Патрик Леруа не любит мадемуазель Стефани. Ему нужны её деньги. Он убивает Жака Бриона, чтобы состояние отца Стефани увеличилось… А потом увозит её. Возможно, она что–то видела, тогда её присутствие особенно нежелательно. Она может сболтнуть лишнее.

— Мадемуазель Мариэль говорила, что он не любит Стефани Брион, — вспоминает Светик. — Может, это просто её неприязнь?

— Возможно, — пожимаю я плечами, — сейчас ничего нельзя отрицать.

— А она сама! — вмешивается Морис. — Довольно подозрительная тётка!

— Да, мой друг, — соглашаюсь я, — с ней дело сложно. После смерти Жака Бриона она потеряла почти всё. Может, она решилась похитить мадемуазель Стефани, чтобы обменять у отца на солидную денежную сумму. Если так, то очень скоро старик узнает об этом.

— Но она могла убить Жака Бриона, надеясь получить его деньги, — замечает Светик, — она могла не знать об отсутствии завещания. А Стефани стала свидетельницей, она что–то видела!

— Возможно, — говорю я, — девушка могла и не понять, что заметила что–то важное. Или это был близкий ей человек…

— Тогда это Леруа! — говорит Елизавета.

— Мы про остальных забыли! — восклицает Светик.

— Художник Августин Лесот, — говорю я, — тут понятно — его карьера под угрозой. Такой неуравновешенный самовлюблённый тип способен убить кого угодно. А его покровительница Ванель? Она девушка упрямая. Веря, что помогает гению, Ванель способна на всё!

— Остался Роне, — напоминает Светик.

— Кто знает, какие дела они вели с Жаком Брионом, — рассуждаю я, — не исключено, что потом покойный шантажировал его. Мадемуазель Стефани он мог устранить как свидетельницу. Возможно, их последний разговор шёл о том, что она видела тогда на охоте.

Собравшиеся кивают.

— Ещё не стоит забывать про самого Марселя Бриона, — замечаю я.

— А он тут при чём? — удивляется Светик.

— Как знать, вдруг он убил брата, — рассуждаю я. — А дочь просто отправил путешествовать.

— Зачем? — не понимает Елизавета.

— На случай, если кто–то заподозрит неладное, — поясняю я, — чтобы запутать. Вам не кажется странным, что Жак Брион забыл составить завещание в пользу любимой женщины?

— Действительно, странно, — соглашается Светлана. — Ты думаешь, завещание похитили?

— Вполне вероятно, — говорю я.

— И кто убийца? — спрашивает Морис.

— Мой друг, это только начало расследования, — поясняю я, — разгадка будет потом.

— Кошмар какой! — восклицает Элеонор. — Убийцей может оказаться каждый!

— Но в этом–то весь интерес! — возражает ей сестра.

— Всё, хватит! — строго говорит Элеонор. — Мсье Робеспьер устал.

Я возражаю, мне очень приятна эта беседа. Однако мадемуазель Дюпле непреклонна. Морис, Елизавета и Светлана выставлены за дверь.

Меня ждёт приятная новость, что мне приготовили ванну. Очень мило с их стороны.

Я, Светлана Лемус, возвращаюсь домой. Ещё не стемнело. Макс хотел меня проводить, но Элеонор настояла на том, чтобы меня проводил их слуга. «Для Неподкупного сейчас будет опасно выходить на улицу!» — сказала она. Я хихикаю. Что–то она сильно заботится о его безопасности.

Вот я у подъезда. Я прощаюсь с моим провожатым.

Поднимаюсь по лестнице. Вдруг чья–то рука ложится ко мне на плечо. Господи! Кто это?

— Светик, это я, — раздаётся голос Камилла.

— Камилл?! — удивленно восклицаю я. — Я слышала, ты бежал!