Пётр Ткаченко - Кубанские зори

После смерти Василия Кирилловича Погорелова его жена Анастасия Ефимовна осталась с четырьмя детьми: Матвеем 1904 года рождения, Гликерией (Лушей), 1906 года рождения, Пелагеей, 1911 года рождения, Герасимом, 1913 года рождения.

Через семьдесят восемь лет после этой трагедии я встретил на хуторе Лебеди Лидию Тимофеевну Таран, дочь Пелагеи Васильевны, внучку Погорелова. Лидия Тимофеевна вновь пересказала эту историю, как ее знала, уже не привнося ничего нового. Но потом сказала, что ее свекор и брат свекра Василий Иванович Таран тоже были у Рябоконя. Их тоже арестовали. И свекровь Нестеровна ходила к Киселеву просить за них. Отвела Киселеву овцу, тогда их и отпустили…

Василия Кирилловича Погорелова тоже, как и всех, терзало то мучительное время. Он, видимо, как и многие, в меру своего разумения, как мне думалось, имел свою правду, которую отстаивал. Но память о нем вдруг повернулась для меня совершенно неожиданной стороной. И то, как все сложилось, говорило и о нем самом, и о том деле, которому он служил и за которое погиб. Есть ведь какая-то стойкая взаимосвязь и преемственность людей в поколениях, принадлежащих к одному роду, порой поразительная, неожиданно, но стойко проявляющаяся.

Для людей нашего времени еще окончательно не потерявших самообладания и здравого смысла, находящих в себе силы сопротивляться тому бездуховному насилию, которое теперь совершается, стало уже ясно, что в нашей жизни происходит нечто неладное, труднообъяснимое и малопонятное — какое-то массовое расстройство сознания и отмирание душ. Это печальное явление, это несчастье стало прямым следствием разного рода насилий над человеком. Похоже, что прогресс, как средство жизни, вошел окончательно в противоречие с духовной природой человека.

Еще никому неведомо, чем этот конфликт наших дней разрешится, но ясно одно: он не только российский, но мирового масштаба и значения. Это положение нами еще не вполне осознано, так как касается той стороны человеческого бытия, куда мы заглядывали редко. Собственно, именно по этой причине оказались к нему и не подготовленными…

Приметы этой беды, умопомрачения, приходится теперь встречать на каждом шагу. И все же один факт меня поразил особенно. За ним мне увиделось некое общее неблагополучие.

И вдруг открылась глубина бездны, в которую мы пали. Это было письмо с Кубани, меня взволновавшее и расстроившее.

Я познакомился с внуком Василия Кирилловича Погорело-ва Анатолием Тимофеевичем Махно, 1938 года рождения, из поселка Степного Славянского района. Мне стало известно, что он многое знает о своем деде Погорелове, о Рябоконе, даже преднамеренно собирал кочевавшие меж людьми предания из его беспокойной жизни. Но каково же было мое удивление и разочарование, когда я получил от него письмо — человека уже почтенного возраста и, казалось, уже многоопытного и умудренного жизнью. Приведу это письмо дословно, так как оно само по себе — поразительный документ нашего времени, о многом говорящий и дающий богатую пищу для размышлений о нашей нынешней и дальнейшей судьбе:

«Пишет Вам письмо внук Василия Кирилловича Погорелого — Махно Анатолий Тимофеевич, 1938 года рождения. Занимался я очень много характеристикой и жизнью своего земляка и героя того времени Рябоконя Василия Федоровича, который Вас интересует. Сейчас, после распада СССР, «Империи», я могу Вам признаться, что я был тайным агентом особого отдела госбезопасности и сам был очень заинтересован побольше узнать, чтобы осудить хотя бы в душе своей действия Рябоконя В.Ф. с 1917 по 1924 год. Так что если Вы меня увидите, то о Рябоконе и Дудке Емельяне кое-что могу рассказать. Конечно, за гонорар, так как сейчас жизнь — это бизнес, а бизнес — это жизнь. И мне на кусок хлеба не помешает маленький гонорар… А за Рябоконя я могу рассказать от начала его ученья в Тбилисском офицерском училище (неточно — он учился в Тифлисской гимназии и во Владикавказском военном училище. — П.Т.) и до конца его жизни, и факты, и народные байки.

У меня к Вам есть просьба, если, конечно, Вы признаете, что сможете это дело (поручение) выполнить. В январе этого года я написал письмо М.С. Горбачеву, просил его быть моим спонсором и помочь мне открыть конноспортивную секцию. Просил денег, если, конечно, он заинтересован помочь мне. На это дело понадобится миллионов двести, чтобы арендовать помещение и закупить лошадей. Кипит во мне кубанская кровь. И пришло время, когда можно заняться своим любимым делом. Но на это не хватает времени и денег. Если он мне поможет, я буду очень рад. Поясню: не хватает времени самому заработать на это дело, так как годы мои уже немолодые, через год на пенсию, но я еще чувствую себя молодым и энергичным. Еще хочется показаковать. Жду ответа и результатов (положительных) желательно…»

Я был столь обескуражен этим письмом, что в течение нескольких дней не мог сесть за ответ своему земляку, сдерживая себя, чтобы не наговорить резкостей и не обидеть человека. Признаться, за многие годы журналистской практики, мне не доводилось получать таких писем, с таким вызывающим, неосознаваемым цинизмом. И дело вовсе не в уровне образованности человека. Дело в извращенности человеческих понятий в принципе, причем в абсолютном согласии с лукавой пропагандой.

Я боялся обидеть человека своим ответом, так как было ясно, что сам по себе он ни в чем не виноват, что тут сказался симптом нашей общей беды. И все же, скрепя сердце, я написал Анатолию Тимофеевичу как можно сдержаннее и рассудительнее:

«Ваше письмо меня очень опечалило. Оно столь озадачило меня, что я не знал, как и поступить. Хотел вообще не писать или пристыдить Вас. Но то и другое бессмысленно, ибо другим-то, Вы, уже не станете… Решил все же ответить, с единственной целью — чтобы Вы не подумали, что так же, как Вы, полагают все люди. Но я-то знаю, что далеко не все люди думают так же, как Вы, и благодаря этому мы еще живы, хотя уже, по сути, поставлены на колени…

Ваше признание о том, что Вы служили тайным осведомителем, поражает не само по себе, а своей мотивировкой: «Империя», мол, рухнула — то есть якобы перестала существовать страна, в которой мы жили и живем, наша Родина, а потому, стало быть, все можно. Не стало родины, как Вы считаете, и все стало можно…

Но куда подевалась наша страна, куда делась Россия? Провалилась сквозь землю, слиняла с лица земли? Да нет же! Вот она — как и всегда, перед нами, на своем месте. Империей зла ее обозвали лукавые американские идеологи, чтобы нас покорить, чтобы овладеть теми богатствами, которыми мы располагаем по праву своего рождения.

Теперь мы это видим воочию: статистика говорит о том, что шестьдесят процентов товаров (почти отбросов) заполонили наш рынок, останавливая нашу промышленность и разоряя наше сельское хозяйство, удушая наших людей, превращая нас в нищих. Людей, умеющих и желающих работать! Наши конкуренты, наши недоброжелатели применили против нас хитроумное оружие, а Вы почему-то радуетесь этому, словно Вас это не касается. Мне кажется, что человек, доживший до Ваших лет, уж эту очевидную истину должен был уразуметь.