Анна Пылаева - Водораздел

Несколько недель назад она с легкостью устроилась работать в газету «Великоволжский комсомолец», которая была региональным филиалом одного из самых известных и массовых московских изданий. Это считалось круто. Если в местных изданиях сотрудники могли по несколько месяцев сидеть без зарплаты, то здесь платили регулярно и по здешним меркам много, а сам факт того, что редакция располагалась в этом роскошном центре с самой высокой арендной платой, говорил о многом.

Аня поднялась на лифте на седьмой этаж дома печати, где располагалась редакция «Великоволжского комсомольца» и плавной неспешной поступью балерины, сдержанно отвечая на приветствия коллег мужского пола, проследовала к кабинету главного редактора.

Главред Андрей Данилин был мужчиной средних лет, рано поседевший и с примечательной биографией. К своим сорока с небольшим годам он успел окончить военное училище пограничных войск, отслужить несколько лет на Дальнем Востоке, а с началом перестройки неожиданно вернуться и податься в журналистику. За период с конца 80‑х он успел поработать почти во всех крупных изданиях, а последние три года возглавлял местный филиал крупнейшей московской газеты.

Издание «Великоволжский комсомолец» считался одним из немногих изданий, державшихся довольно независимо по отношению к краевой власти. Отчасти это объяснялось прямым финансированием из Москвы и московским подчинением. Газета позволяла себе разные вольности по отношению к губернатору и его приближенным, а также всевозможным муниципальным руководителям, правда, в основном в виде анекдотов, прикольных фотографий или критических статей. Вольности эти, правда, большого вреда репутации начальства не приносили и были по большей части довольно–таки незначительными, однако на фоне всеобщего безрыбья все это почиталось за большую смелость. Злые языки поговаривали про весьма тесную дружбу между Данилиным и секретарем Совбеза Мордашевым, переходящую в попойки, однако никаких подтверждений этому никто так и не мог привести. Единственным аргументом в пользу такого рода слухов были критические материалы в адрес оппонентов краевой администрации, прежде коммунистов, а в последние несколько месяцев — бывшего вице–губернатора, а ныне вице–спикера Госдумы Виталия Волынина, о претензиях которого на губернаторское кресло в регионе не говорил только ленивый. Материалы эти были гораздо более острыми, чем покалывания краевого руководства, однако само по себе это ни о чем не говорило.

Кроме того, поговаривали куда с большими основаниями о богатой личной жизни главреда. Будучи женат, он имел вполне официальную любовницу — тощую незамужнюю телку лет тридцати с небольшим по имени Вероника и с фамилией Кобылина. Сначала он сделал ее своей секретаршей, потом устроил на должность обозревателя, а недавно сделал своим заместителем. Впрочем, ему было мало, и поэтому он взял на работу Аню, правда, ничего не требуя взамен (он хорошо понимал, что это не та девушка, которую можно затащить в постель в обмен на теплое местечко), однако определенно на что–то рассчитывал в будущем. С Аней он всегда был очень любезен, приветлив и сулил ей карьерный рост.

В общем, с Данилиным у Ани сложились вполне контактные рабочие отношения. На этот раз она придя к нему стала просить, чтобы он подкинул ей какую–нибудь острую тему, потому что писать все время про светскую жизнь и моду ей надоело.

Данилин попытался было возражать:

— Это что же ты острого хочешь? Это ведь очень опасно может быть, особенно для таких девушек.

— Для каких–таких девушек? — спросила Аня с легкой иронией и с полушутливой улыбкой.

— Да вообще, для девушек, — нашелся Данилин, — не женское это дело, я тебе скажу. Тут здоровым мужикам головы проламывают, а ты лезешь куда–то.

— Ну хорошо, — сказал он со вздохом, — раз ты так просишь, любой каприз, мадемуазель, — последние слова он произнес с придыханием с улыбкой галантного кавалера, приложив при этом три пальца к губам.

— Так и быть, — продолжал он, — вот есть интересное дело по банкротству колхоза «Новая заря». Не побрезгуешь в колхоз съездить, если что?

— Ну что вы! — игриво возмутилась Аня, — мне очень даже не хватает экзотики в жизни, так что в колхоз съезжу с превеликой радостью.

— Отлично. Надо будет встретиться с его председателем по фамилии Чугунов и задать несколько вопросов. Понятно, что он будет все отрицать. Говорить, что никакого банкротства не ожидается. Но ты там по возможности постарайся еще с народом пообщаться и послушать, что люди будут говорить. Но это уже, как получится. Если ничего больше не узнаешь — тоже не страшно, нам главное комментарий от этого председателя получить, и все. Так что прямо завтра с утра и поезжай. Расписание автобусов я тебе достану. Да, и оденься как–нибудь попроще и поскромнее. Народ–то у нас дикий, мало ли чего. Будут проблемы — сразу звони, я подъеду, если что.

…

Заседание краевого Совета безопасности начался с полуторачасовым опозданием, хотя его членов это не сильно беспокоило. Собрались тут люди в крае уважаемые: областной прокурор Николай Маклаков, начальник ГУВД генерал Синельников, начальник УФСБ генерал Гладышев, начальники таможенного управления, налоговой службы и налоговой полиции, управления МЧС, а также главный инспектор ГУИН по Приволжскому краю. Короче говоря, все серьезные ведомства оказались представлены в Совбезе. В результате, и губернатору хорошо, все время с приятными людьми общается, и люди вроде бы как от краевой администрации далеко не отбиваются.

Совет прошел в плановом режиме в остановке полного доверия и взаимопонимания. Губернатор рассказал, как он ночей не спит и думает, как бы улучшить жизнь работников силовых структур, а силовики поочередно распинались в своих признаниях любви губернатору и краевой администрации. Напоследок губернатор отдал поручение своему заму и секретарю Совбеза Мордашеву проработать вопрос о расширении перечня сотрудников органов, получающих надбавки от краевой администрации или как их называли, агарковских надбавок. Тот кивнул в ответ.

— Ну все, товарищи, — подытожил губернатор, — всем спасибо, все свободны. А, попрошу пожаловать ко мне, на стопочку, да, коньячку французского, натурального.

В комнате отдыха был расставлен стол, сервированный а-ля фуршет. Несколько закусок, маленькие бутерброды с красной и черной икрой, семга, бутылки коньяка, французские и чилийские вина, водка лучших сортов, а «Губернаторской», которая продавалась по всему региону не было. Собравшиеся были довольны закуской и выпивкой. Прозвучало предложение ехать в Чердынь, в губернаторскую резиденцию на продолжение банкета, уже неофициальное. Раздались томные вздохи. От слова «Чердынь» несло чем–то волнующе–романтическим, в памяти возникали сауна, лакеи в париках и камзолах, бассейн и голые девки. Предложение явно радовало.