Анн Бренон - Сыны Несчастья

Вот так молодой Пейре Маури впервые вступил на путь знаменитых пиренейских перегонов. Беглец из–за ереси, отказавшийся идти исповедоваться к папе, после прихода из Арка был вынужден покинуть и Монтайю, чтобы избежать расследований Инквизиции и не компрометировать своих близких. Он последовал мудрому совету, который дал ему Гийом Бенет. Добрый верующий Гийом Бенет из Монтайю, шурин доброго человека Гийома Отье. Вообще–то, это ему следовало бы прежде всего опасаться, что Инквизиция заинтересуется Сабартес. Но Гийом Бенет обратился к молодому человеку со словами, исполненными сердечной дружбы, со словами, в которых он так нуждался.

— Не бойся ничего, Пейре, храни мужество. У тебя еще остались верные друзья, и у добрых людей еще остались верные друзья. Они никогда не предадут свою веру, в отличие от тех, кто предпочитает закрыться в четырех стенах и дрожать за свою шкуру! Даже если все покинут тебя, то я тебя не покину, никогда не покину.

Пейре улыбнулся. Его лицо просветлело.

— Вы говорите совсем как мой отец, — только и сказал он в ответ.

Глава дома Бенетов положил тяжелую и узловатую руку на плечо юного Маури и со значением сжал его.

— Теперь нужно ждать и смотреть, что будет, но без паники, — сказал он. — Возможно, еще долго ничего не произойдет. Возможно, Несчастье забудет о нас… Но для тебя, Пейре, на всякий случай, лучше избегать этих мест. Тебе нужно какое–то убежище. В горах никто тебя не достанет, и одновременно ничто не помешает тебе время от времени встречаться с нами — и с добрыми людьми. Ты уже имеешь прекрасную репутацию как пастух. Так наймись к какому–нибудь богатому скотоводу высокогорного Сабартес. И отправляйся в путь.

Отправляться в путь. Сердце Пейре сжималось от чувств — радости, почти что восторга. Вот его дорога. Пути дальних перегонов скота. Большие дороги. Наилучшая дорога, которая обеспечит ему сразу и жизнь, и свободу. Теперь он сможет начать новую жизнь. И январским утром, белым ото льда и снега, он попрощался с Монтайю. Отец Раймонд Маури, мать Азалаис, брат Гийом — все они одобрили его решение. Младшие братья, Жоан и Арнот, прыгали и плясали, вешались ему на шею. Пейре Маури уходил в Акс с рекомендациями старого Арнота Бэйля — который всегда был добрым верующим — к его зятю Бертомью Буррелю, самому богатому скотоводу в долине, которому как раз нужен был еще один пастух. Но на пороге дома, когда он уже открывал двери, молодого человека остановила сестра Гильельма. Гильельма, которая все эти несколько дней, пока он был дома, не осмеливалась сказать ни слова о своих померкших надеждах, о своих терзаниях. И вот теперь Гильельма, худая и бледная, чуть не плача при виде того, как он уходит, схватила его за руку. Пейре тоже чувствовал тревогу. Он знал, что отец хочет как можно скорее выдать ее замуж. Семнадцать лет. Она старшая из четырех или пяти детей, которых надо еще прокормить у бедного очага Маури в эти времена страха и нужды. Выдать ее замуж. А Бернат Белибаст исчез на дорогах ночи — на дорогах служения добрым людям.

Пейре искал слова, которые могли бы утешить ее, придать ей мужества, мудрые слова. Слова старшего брата. Но глаза Гильельмы, полные слез, излучали такой ясный, прозрачный свет, что он понимал, что никогда эта девушка не согнется, не покорится судьбе. И тогда Пейре почувствовал, что должен выявить ей свою абсолютную нежность. Показать ей, что может защитить и оградить ее.

— Гильельма, Гильельма, я никогда тебя не оставлю. Если ты позовешь меня, я приду. Я тебе обещаю.

Он шел по скользкому насту, скрипевшему при каждом его шаге. Он одел лучшее, что у него было — свой лучший камзол, самые толстые штаны, самый теплый плащ, скроенный из плотной шерстяной ткани, которую ему выткали в Арке из шерсти его овец. А поверх всего у него еще была шуба до пят. Он опустил капюшон до самых глаз, и из–под него только дыхание клубилось в морозном воздухе. Чтобы идти по горам зимой, сверху башмаков и штанов он надел гетры из бараньей шкуры, натертые жиром до такой степени, что они совершенно не промокали в снегу. На плече он нес сумку и катомку, а в руках держал длинный посох, чтобы прощупывать дорогу под снегом. Старый Арнот Бэйль ясно объяснил ему, что придется идти через перевалы. Идти через перевалы в январе.

Бертомью Буррель сразу же согласился нанять его, и они ударили по рукам без особых церемоний. Ему действительно нужен был пастух. Вот так все это и случилось. Пейре знал, что от него ожидают. И ему предложили хорошую плату. Жена хозяина, Эксклармонда, дочь старого Арнота, рассматривала Пейре с интересом, воскликнув, что знавала его еще ребенком в Монтайю. Пейре было известно, что она de la entendensa, стоит на дороге Добра, и что она подруга славной Себелии Бэйль, как и ее невестка, Беренгария, молодая жена ее сына Арнота. Тем же вечером Пейре нашел время, чтобы ненадолго заглянуть в дом подруги добрых людей — и там его ожидала радость, утешение и благословение доброго христианина Гийома Отье, который прятался за завесой, скрывавшей вход в маленькую комнатку на самом верхнем этаже. Поскольку дама удивилась, увидев его в городе, молодой пастух объяснил ей, что завтра он отправляется догонять отары Бертомью Бурреля, в Тортозу.

Тортоза…

Пейре знал только, что это очень далеко на юге, по другую сторону гор. Тортоза, еще дальше, чем епархия Таррагоны, на землях королевства Арагон. Он уже слыхал это название, все пастушки из Монтайю слышали его, и не только в Монтайю, но и в Разес, и в Фенуийидес. Пастухи из Сабартес и Сердани, которые каждый год пересекали перевалы и огибали вершины, говорили, что там, внизу, далеко на юге, в долине реки Эбре, между Фликсом и Тортозой, находится древняя земля сарацин, лучшие зимние пастбища, которые только можно себе представить. Луга и унавоженые поля, способные прокормить все отары, которые пригоняют туда пастись от Пючмаль до Маладеты.

Тортоза… Однажды весенним вечером Бернат тоже шептал это название в мечтаниях их юности, в Кубьер. Еще перед тем, как пришло Несчастье. Тортоза.

Конечно же, Пейре не знал дороги. После Пючсерда, знаменовавшей для него конец обитаемого мира, он нуждался в указателях, чтобы не заблудиться. Хозяин рассказал ему о кое–каких ориентирах, дал названия местностей, которые он старательно запомнил. Названия городов и деревень, имена его друзей–скотоводов, у которых можно остановиться, и которые укажут дорогу дальше. Он поспешил пуститься в путь. Это путешествие стало тяжелым испытанием, даже для такого человека, как он, молодого и полного сил, неутомимого ходока, привыкшего к длинным переходам по трудно проходимой местности. Особенно тяжело было преодолеть ворота Пьюморен в глубоких снегах середины зимы. К счастью, проход через перевал был протоптан копытами нескольких караванов мулов и ногами путешественников, прошедших здесь после того, как выпал прошлый снег. И там, наверху, над Оспиталет Сен — Сюзан, где находилась граница графства Фуа, выпрямившись, вгрузнув в снег по колени, завернув обе руки в баранью шкуру и опираясь на посох, он смотрел своими ясными глазами на горные расщелины, жмурясь от жалящего белого света, и испытывал чувство величественного триумфа и ликования. Как будто он достиг своего королевства.