Юсиф Чеменземинли - Девичий родник

Через несколько минут мое прибытие стало целым событием. Вокруг меня столпились сотни женщин. С суровыми лицами, мускулистые, они напоминали мужчин.

Вдруг за толпой собравшихся раздались голоса. Тотчас женщины расступились. Показалась пожилая женщина, слепая на один глаз, и, взяв мою лошадь под уздцы, начала что–то говорить.

Я не понял. Дернув лошадь, она повела меня.

Оставив меня у входа в великолепный шатер, женщина вошла внутрь.

Стоящие на часах у входа две девушки, ударив пиками оземь, начали что–то говорить.

Видно было, что они смеются надо мной. Одна из них в знак насмешки показала мне язык и затем залилась румянцем.

В это время из шатра вышла высокая некрасивая женщина. За ней следовало до десяти девушек.

Взглянув на меня с величественной улыбкой, женщина опустилась на стоящий рядом троп.

Я сошел с лошади и сел на указанное ею место. Женщины из ее свиты, подходя по очереди, заговаривали со мной.

Говор последней несколько походил на наш, мы кое–как объяснились. То был стан амазонок.

— Разве средь вас нет мужчин?

— Нет! — ответила женщина, — мы не допускаем мужчин в свое общество.

Я не верил своим ушам.

— И вы не выходите замуж?

Женщина улыбнулась и немного замялась, не зная, как ответить. Наконец она разъяснила:

— Амазонки лишь на поле битвы отдаются мужчине — победителю. Но связь эта непостоянна. Через определенный срок мы покидаем мужчин и живем отдельно.

— А потомство?

— Бывает.

— ??!

— Не удивляйся, оставляя девочек, мальчиков мы изгоняем из своего стана.

Некрасивая женщина была предводительницей. Звали ее Алпакая. Алпакая заинтересовалась моим путешествием.

— Куда ты идешь? — спросила она.

— Я путешественник. Я хочу видеть свет и людей.

Алпакая в ответ кивнула головой.

— Знаю, — проговорила она, — как–то раз такой же путешественник был моим гостем. Звали его Анастасис.

Он изучал истоки и пути рек. Расспрашивал о городах и горах… У моря находилась страна, откуда он происходил.

После этих слов Алпакая поинтересовалась, в скольких боях принимал я участие.

— Ни в одном, — ответил я.

Она изумилась и взглянула на окружающих ее девушек.

— Боишься смерти? — спросила она с улыбкой.

— Нет, мы люди оседлые.

Алпакая вновь улыбнулась.

— Я встречала многие оседлые народы. Они гниют, подобно стрелам, вонзенным в тину, берясь за ятаган, сами ранят себе руки.

Видя, что мы люди с совершенно различными взглядами, я счел спор бесполезным.

В полночь прикосновение холодных рук разбудило меня. Едва я успел открыть глаза, как заметил рядом с собой прильнувшее ко мне нежное девичье существо. Я внимательно взглянул на нее и увидел, что то была насмешница, стоящая днем на часах. От холода тело ее застыло и по мере того, как я прижимал ее к груди, оно оттаивало, как снег от прикосновения пламени.

Прошло немного времени, и до слуха моего донесся шорох. Во мраке словно что–то сверкнуло. Высокая, плотная женщина присела у моего изголовья. Аромат ее мощного тела взбудоражил меня. Едва поняв, что я не один, она схватила девушку–часового за косу. Девушка быстро вскочила. Но, узнав стоящую перед ней, смутилась и опустилась на колени.

Женщина сказала ей несколько суровых слов и со всего размаха ударила кулаком. Девушка поднялась и исчезла в ночном мраке, как выпущенная из лука стрела.

Я думал, что между двумя женщинами шел спор из–за обладания самцом. Меж тем, движения собирающейся удалиться женщины доказывали необоснованность моих предположений. Зажженный в жилах пламень требовал утоления.

Я поднялся и сзади обнял уходящую во мрак женщину. Извиваясь, как змея, она выскользнула из моих рук и тогда, мелькнув в воздухе, ее железный кулак опустился мне на плечо. Я свалился. Придя в себя я понял весь трагизм происшедшего. Побежденных мужчин амазонки презирали.

После долгого раздумья я оседлал лошадь и пустился в путь.

На следующий день я остановился около одного из встреченных мною отрядов слепцов. После долгой и длинной беседы мне удалось собрать довольно обширные сведения о скифах.

Скифы чтили культ Мериха 46. Я стал расспрашивать подробности.

Все духовные обряды выполняются гамами 47. У гамов бывают бубны с начертанными на них изображениями черепов. Ударяя в бубен, гамы начинают кружиться и впадают в экстаз. В этом состоянии они якобы общаются с богами, получают от них откровения и проникаются тайнами потустороннего мири. После состояния полузабытья, каждый подходит к гаму, вопрошая: «что мне предопределено?» Беспрерывный поток ответов гама кого радует, а кого повергает в печаль. Авторитет гама выше авторитета хагана. Рассказ старца обрадовал меня. Теперь моей главной целью стало увидеть гама и изучить его манеры.

Сев на коня, я двинулся в путь. После нескольких дней пути мне стали попадаться первые отряды скифов.

Они спустили лошадей на пастбища. Я подошел к одному из скифов; он лежал. На лице его виднелись следы страдания. Я знаками стал расспрашивать его. Он указал на ногу. На ней была гниющая рана. Тогда я быстро завертелся на месте и затем, воздев руки к небесам, придал лицу молитвенное выражение. Я взглянул на больного, лицо его озарилось светом надежды.

Окончив молитву, я осмотрел рану, в ней копошились черви. Я очистил рану, промыл соленой водой и перевязал. Больной, видимо, успокоился.

Немного погодя к нам подошел второй скиф. Раненый принялся что–то объяснять ему. Пришедший простер руки к моим ногам, тронул их и поцеловал, лицо его выражало преклонение.

«Я достиг своей цели», — подумал я.

Спустя некоторое время вокруг меня собралось человек пятнадцать воинов–скифов, все они протягивали руки к моим ногам и, тронув их, целовали.

Больной все что–то говорил им. Воины развели костер. Один из них принес несколько высушенных кишок.

Привели лошадь. Проткнув ей задние ноги шилом, они собрали льющуюся кровь и затем, перевязав травой морду лошади, повалили в огонь.

Не успела лошадь прожариться, как скифы поделили ее, дав и мне большой кусок.

То было походной трапезой скифов.

Я провел среди них три дня. Мы жили на открытом воздухе. В течение этих трех дней я лечил больного. Он поправился и я приобрел огромную популярность. Постепенно я изучил место главной стоянки скифов и выразил желание попасть туда.

Воины провели меня.

По дороге мне бросилось в глаза множество подвязанных к поводьям лошадей кусков высохшей кожи. Я обратился за разъяснением.

— Это кожа с лиц убитых врагов! — объяснили мне с гордостью.

Я принялся считать. Раненый убил до 121 человека.