Дмитрий Барчук - Александрия-2

Как вам известно, я всегда был сторонником и защитником любой монархии, как в христианском, так и в мусульманском мире. Любая власть от Бога. Правители сами должны разбираться со своими подданными. Но происходящее сейчас в Греции заставляет меня переменить свое мнение…

Умоляю вас, брат, придите на помощь нашим единоверцам, спасите их от полного истребления!

Без вмешательства России балканский кризис не имеет решения. Война с Османской империей представляется мне неизбежной.

Да хранит вас Бог.

С любовью – ваш брат Алексей».

Через два месяца в Стамбуле вспыхнуло восстание янычар, и турецкий султан Махмуд II жестоко подавил его. После этого началось реформирование османской армии по европейскому образцу.

В октябре 1827 года совместная англо-франко-русская эскадра разгромила египетско-турецкий флот в Наваринской бухте. Цивилизованная Европа пришла на помощь сражающейся за свою свободу Греции.

А весной 1828 года Россия объявила войну Османской империи. Военные действия протекали на Балканах и в Закавказье. Первый год не принес ощутимых побед ни одной из сторон. Зато следующий – 1829‑й – стал годом торжества русского оружия. Закавказская армия под командованием генерал-фельдмаршала Паскевича взяла стратегически важную крепость Эрзурум. А на европейском театре войны войска, возглавляемые генерал-фельдмаршалом Дибичем, совершили героический марш-бросок через Балканы, сравнимый лишь с переходом Суворова через Альпы, и захватили Адрианополь. Авангард российских войск был уже на подступах к Стамбулу, и тогда султан запросил мира.

Сербия получила автономию, а Греция вообще стала независимым государством.

Воспользовавшись поражением Турции в войне с Россией, египетский правитель Мухаммед Али послал войска на своего сюзерена. Ибрагим-паша разгромил турецкую армию и занял Сирию, Палестину, Ливан и часть Анатолии, угрожая захватить Стамбул. И тогда на помощь султану, забыв прежние распри, неожиданно пришла… Россия. Русский десант высадился на Босфоре, чтобы защитить султана.

«Когда человек тонет и видит перед собой змею, то он даже за нее ухватится, лишь бы не утонуть», – оправдывался Махмуд II.

Военные столкновения между Турцией и Египтом продолжались до 1841 года. И только когда британский флот стал угрожать бомбардировкой Александрии, Мухаммед Али вынужден был признать себя вассалом султана, сохранив за собой в качестве наследственного владения только Египет и Судан.

Династия, основанная им, правила Египтом до Июльской революции 1952 года.

Суд перенес вынесение приговора по моему делу на середину мая по техническим причинам: якобы судья не успевает подготовить решение. И моя последняя надежда на амнистию в честь юбилея Победы исчезла. Государственная дума амнистировала лишь осужденных участников войны, которых по всей стране набралось всего две сотни. Я в их число, естественно, не попал.

Лидеры стран антигитлеровской коалиции отдали дань уважения народу, больше всех пострадавшему от фашизма, и разъехались по домам.

Но и через неделю суд не огласил приговор. Теперь заболела судья.

Однако в оппозиционных газетах стали муссировать слухи, что задержка с вердиктом вызвана совсем другими причинами. Мол, господин Неклюдов, которому я передал в доверительное управление контрольный пакет акций, распорядился им совсем не так, как рассчитывали мои гонители. И сейчас бумаги находятся в трасте у организации, на которую ни правительство, ни Кремль наехать не решаются. У Русской православной церкви.

Я долго хохотал, узнав об этом, и восхищался сообразительностью Леонида. Честно признаюсь, я не ожидал от него такого поступка, полагая, что кагэбэшник остается кагэбэшником на всю жизнь и никогда не посмеет ослушаться приказа. А вот надо же, смог. И с каким блеском! Я только представил себе вытянувшуюся физиономию Семена Семеновича и других его друзей-акционеров, когда они, может быть, впервые в своей жизни не знают, как поступить в возникшей ситуации, и у меня на душе сразу стало так спокойно и легко, что я согласился бы просидеть еще годик в Матросской Тишине. Только бы они подольше оставались в смятенном состоянии чувств.

Но я реалист и сильно не обольщался насчет возникших противоречий церкви и государства касательно судьбы моего холдинга. Конечно же, они договорятся. Это лишь вопрос времени. Но в возникшей коллизии я увидел некий знак. Вмешательство в конфликт церкви в моем сознании ассоциировалось с Судьбой, с Провидением. Я вдруг отчетливо понял, что не все в этом мире решается людьми, хотя многие из них и надувают щеки от сознания собственной значимости. Если человек, несмотря на все трудности, упорно идет по дороге, предначертанной ему судьбой, то его противникам, сколь бы могущественны и сильны они ни были, становится очень трудно заставить его сойти с избранного пути. Ибо ему приходят на помощь высшие силы, механизм действия которых не доступен обыденному пониманию.

Лязгнули запоры, и дверь камеры с противным скрежетом отворилась. Но привычного окрика «Ланский, на выход!» не последовало, а в мое тюремное обиталище, пригнувшись, словно опасаясь ушибиться головой о низкий потолок, вошел священник в длинной черной рясе.

Он осмотрелся по сторонам критическим взором, прицокнул языком пару раз и сказал елейным голосом:

– Небогатое убранство для олигарха.

– Человек ко всему привыкает, – философски заметил я и добавил: – В нашей стране от сумы и от тюрьмы никто не застрахован.

Я где-то уже слышал этот голос, и взгляд этих доброжелательных и одновременно хитрых глаз мне показался знакомым.

– Я митрополит Мефодий, – представился он.

Тогда я вспомнил, где я его видел. Он по воскресеньям читал проповеди на телевидении.

– Михаил Ланский, подследственный, – ответил я и протянул руку для пожатия.

Митрополит с неохотой, вяло пожал ее.

– Я недавно в Израиле имел честь познакомиться с вашим коллегой и другом, – начал церковный иерарх. – Более того, мы даже заключили с ним сделку. И я обязан уведомить вас, сын мой, как доверителя, что господин Неклюдов на основании вашей доверенности пожертвовал все бывшие в его распоряжении – и свои, и ваши – акции нефтяного холдинга Русской православной церкви. Мне важно знать, как вы расцениваете его поступок?

– Я его полностью одобряю, владыка. Будь я на месте Неклюдова, я поступил бы точно так же.

– Мне радостно слышать такой ответ, сын мой, – обрадовался митрополит.

Но его лицо быстро обрело прежний серьезный вид.

– К сожалению, святая церковь не может принять ваш дар, – удрученно произнес владыка и, глядя в пол, стал объяснять, почему. – Видите ли, Михаил Аркадьевич, его святейшество Патриарх Московский и всея Руси, а также другие члены Синода полагают, что специфика нашего института не позволит нам эффективно управлять такой крупной компанией, как ваша. Поэтому мы вынуждены просить вас пересмотреть договор дарения и уступить свои акции другому юридическому лицу, в той или иной степени связанному с церковью.