Дмитрий Барчук - Александрия-2

– Ну вот, довертелись, – констатировала парикмахерша. – Кровотечение надо остановить.

Она схватила лежащее на тумбочке полотенце и прижала его к моей шее.

– А ты, сержант, чего расселся? – наехала она на надзирателя. – А ну мигом дуй в медпункт и принеси йод, вату и бинт.

Парень даже не подумал перечить ей. Он только спросил робко:

– Я вас закрою снаружи?

Светлана утвердительно кивнула головой.

Едва за ним закрылась дверь, как она, ни слова не говоря, стала расстегивать пуговицы на своей гимнастерке. Я даже опешил от такой неожиданности и уже подумал, что и эта красавица решила мне отдаться по-быстрому. Но ошибся.

Она извлекла из лифчика газетную вырезку, так же молча засунула ее в мой карман. И быстро застегнула пуговицы.

– Говорила же вам: сидите аккуратно. А вы не слушаетесь. Вот и приключилась беда, – нарочито громко воспитывала меня парикмахерша.

А расторопный сержант уже возился с замками.

Газета была старая – страница успела пожелтеть от времени. Ее, похоже, аккуратно вырезали из библиотечной подшивки.

Присмотревшись, я увидел наверху выходные данные. «Знамя революции», 14 апреля 1990 года.

Статья называлась «Кошмар на улице Берез».

В ней рассказывалось о местной жительнице Тамаре Полищук. Будучи еще молоденькой студенткой сельскохозяйственного техникума, она вышла замуж за главного агронома передового колхоза, который был старше ее на четверть века. Однако через три месяца после свадьбы ее муж неожиданно скончался от сердечного приступа, оставив все свое имущество молодой жене. Его взрослые дети от первого брака пробовали судиться с мачехой. Но завещание покойного было составлено таким образом, что суд не удовлетворил их иски.

Вскоре к богатой по тамошним меркам вдове стал часто заезжать в гости секретарь райкома партии по идеологии. Он был человеком женатым, но молодым. И у него случился с Тамарой роман. Неожиданно он тоже скоропостижно умирает от сердечного приступа.

Здесь уже делом заинтересовалась прокуратура. Тридцать лет, молодой, спортивный мужчина, перспективный работник – и вдруг инфаркт.

Произвели вскрытие. И определили у него в крови наличие редкого яда. Подозрение пало на Тамару Полищук.

Ее взяли под стражу. Следствие вел молодой прокурор. И хотя все улики были против обвиняемой, он не собрал достаточно доказательств. И суд оправдал подсудимую.

Но уже через две недели после суда лицо этого прокурора распухло и обезобразилось до такой степени, что его все сослуживцы стали называть не иначе как Фредди Крюгером. Был такой персонаж в нашумевшем тогда сериале ужасов «Кошмар на улице Вязов». По аналогии с этим сериалом и назвал свою статью районный журналист «Кошмар на улице Берез».

Вначале врачи полагали, что это рецидив герпеса так обезобразил прокурорскую внешность, но после тщательного обследования пришли к однозначному выводу: советник юстиции был отравлен диоксином.

Полищук снова вернулась в тюрьму. Больше ее никто не выгораживал, ибо пострадавший вскоре скончался. Его внутренние органы оказались еще в худшем состоянии, чем лицо.

Журналиста очень заинтересовали данные психиатрической экспертизы подсудимой. Ее признали вменяемой, но не сразу. Врачи долго спорили на этот счет. Дело в том, что Тамара Полищук, похоже, была психически не совсем здоровым человеком. Ей доставляло удовольствие наблюдать за страданиями и самой смертью любимых ею людей.

Она сама признала и на следствии, и на суде, что ее сексуальное влечение к мужчинам усиливалось многократно, если она готовилась к их последующему отравлению.

«Комплекс Клеопатры» – так окрестил ее болезнь местный журналист. А еще он сравнил ее с грузинской царицей Тамарой и даже процитировал стихи Лермонтова:

Прекрасна, как ангел небесный.

Как демон, коварна и зла.

Гражданку Полищук суд все-таки признал вменяемой и приговорил к двенадцати годам лишения свободы в колонии строго режима.

Она пришла, как обычно, во втором часу ночи.

Я знал, что это именно она, потому что никто из надзирателей не умел так тихо отворять мою скрипучую дверь.

Не включая света, она, как тень, проскользнула к моей кровати, на ходу сбрасывая с себя юбку и расстегивая гимнастерку.

– Как же я по тебе соскучилась, дорогой! – шептала она мне в ухо, прижимаясь горячей грудью к моей спине.

Мурашки побежали по моей коже. Но у меня хватило воли пресечь ее приставания.

Я сел на кровати и спросил ее:

– А что случилось с твоим мужем?

Мой вопрос явно застал ее врасплох.

– Какая тебе разница? – обиженно ответила она, накидывая на себя гимнастерку.

Она подошла к столу и, увидев, что мой ужин остался нетронутым, удивленным голосом спросила меня:

– Почему ты ничего не ел? Мы же договорились, что с сегодняшнего дня начнем осуществлять наш план. Я выполнила свою часть. Эта каша отравлена. Но я принесла тебе противоядие. Или ты испугался? Не бойся, котик, я же с тобой.

Она снова подошла ко мне и по-матерински потрепала меня по голове.

– Конечно, это неприятно. Я понимаю, – приговаривала она. – Ты почувствуешь себе неважно. Но ведь у нас есть заветное лекарство. Мы тебя вылечим. Ну не грусти ты так. У нас же нет другого выхода, чтобы вытащить тебя отсюда. Иди лучше ко мне, мой зайчик. Я вдохновлю тебя на подвиг.

Тамара вытащила из кармана флакон с противоядием (или ядом?), вновь подсела ко мне и стала меня обнимать. Вдруг она вскочила как ошпаренная и противно запищала:

– О Боже! У тебя на кровати крыса! Сейчас же убери эту гадость, эту тварь!

– Это не гадость, – спокойно ответил я. – Это Лариска. Подарок маленького сына. Она теперь мой самый преданный друг и ангел-хранитель.

– Не мог выбрать себе в друзья кого-нибудь приличнее, – пробурчала надзирательница.

– Не скажи, Томочка. От этой твари, как ты изволила выразиться, пользы больше, чем от многих людей. А уж вреда – точно нет. Ты заметила верно: я кашу не ел. Зато Лариска накушалась ее от души. И ты знаешь: ничего с ней не произошло. Жива-здорова. Поэтому я подумал: а может, в пище и не было никакого яда? Матросская Тишина – заведение серьезное. Если у кого-нибудь из заключенных, а тем более у меня, обнаружатся признаки отравления, здесь же такой шум поднимется, греха не оберешься. А вот в твоем флакончике, скорее всего, яд. Давай поставим эксперимент: сейчас польем из него на кашу и дадим ее Лариске. Хоть она и сыта, но от добавки не откажется. Существо прожорливое. Готов поставить миллион долларов на то, что вскоре мы станем свидетелями прощания с жизнью этой безобидной зверюшки.

– Ты в своем уме? – Тамара смотрела на меня большими испуганными глазами. – Это же твоя жена дала мне этот флакон. Это не яд, а противоядие! И если там и впрямь отрава, то, пожалуйста, предъявляй претензии к своей законной супруге, а не ко мне. Может, это она решила от тебя избавиться и унаследовать все твои миллиарды. Об этом ты не думал? Для меня какой прок тебя изводить?