Дмитрий Барчук - Александрия-2

Изменения в Конституции, сделавшие Президента страны фигурой представительской, а всю полноту власти передавшие председателю правительства, вызвали волну акций протеста по всей России. Бывший президент теперь на законных основаниях пересел в кресло премьер-министра и мог оставаться на этом посту без ограничения по срокам. Он теперь представлял партию, имевшую парламентское большинство. А так как политическое поле было уже тщательно зачищено, как от левых, так и от правых «экстремистов», он мог возглавлять страну, сколько ему заблагорассудится, то есть пожизненно. Суды не успевали рассматривать «политические» дела и отправлять недовольных в ссылку.

Комендант в спешном порядке организовал восстановление брошенных домов. Скоро ожидалось прибытие по Енисею баржи со ссыльными, а размещать их было негде. Заморозки могли ударить в любой момент, и тогда эти люди были просто обречены на смерть от переохлаждения. Из местных жителей квартирантов больше уже никто брать не хотел, все избы были переполнены.

– Ничего. Как-нибудь перезимуем, – успокаивал сам себя Полеванов. – А по весне надо начинать строить большие бараки. Мне начальство из Красноярска уже намекнуло, что ожидается большое пополнение из числа либералов. Их время тоже пришло. Ты бы, Миша, позвонил с моего телефона жене в Москву, попросил бы, чтобы она помогла нам со строительной техникой. Как-никак о близких тебе по политическим взглядам людях речь идет.

– Хорошо, Ваня. Обязательно позвоню, – пообещал я.

Мы с комендантом колонии давно уже перешли на «ты». Все-таки общее дело делали. Если бы не мои инвестиции да Татьянина помощь, не было бы второго рождения Новой Жизни, а на берегу Енисея раскинулось бы одно большое кладбище.

А так все ссыльные при деле. Обуты, одеты, накормлены, живут в тепле. За второе лето моего пребывания здесь мы запустили рыбозавод, цех по изготовлению морсов, варенья и джемов, построили два благоустроенных общежития и пять жилых домов.

Краевое начальство не могло не отметить заслуги коменданта Полеванова. Ему уже присвоили звание подполковника и среди приезжих инспекторов слышны были разговоры, что не дело такому энергичному офицеру прозябать в таежной глуши, а надо идти на повышение: в Красноярск или даже в Москву.

– Как ты думаешь, Миша, сколько может стоить должность начальника управления поселений в Министерстве юстиции? – как-то поинтересовался у меня Иван.

Я скептически посмотрел на него, а потом подумал: чем черт не шутит? Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом.

– Думаю, около миллиона долларов придется за это кресло выложить.

– Да, многовато, – комендант почесал за ухом. – Но если мы станем разводить осетров, то через год-другой, может быть, и удастся скопить. Ты как думаешь, олигарх?

Я улыбнулся и пожал плечами: дескать, тебе решать.

Но Полеванов неожиданно сменил тему разговора и спросил меня:

– А ты не собираешься семью сюда перевезти? Только скажи, мы тебе за лето отдельный дом построим.

– Нет, Ваня. Спасибо. У меня был серьезный разговор с женой на эту тему. Она твердо сказала, что она не декабристка. Понимаешь, свою судьбу я выбрал сам. Причем сознательно. Это мой путь. Я не хочу, чтобы близкие и дорогие мне люди жертвовали собой ради меня. Да и о детях кто-то должен заботиться. А что им здесь, в лесотундре, делать?

– Что верно, то верно. У нас здесь не слишком-то с образованием гладко, – согласился комендант, а потом вдруг предложил: – А давай школу построим. Глядишь, жены к нашим ссыльным и потянутся. И им работа найдется. В учителя пойдут. У вас же жены образованные.

– Да и больницу не мешало бы открыть. А то среди новеньких много больных, – в свою очередь внес предложение я.

Полеванов обнял меня и похвалил:

– Как же мне с тобой повезло, Мишаня! Какой мне умный и щедрый олигарх попался. Что бы я без тебя делал!

Школу и больницу мы построили, и осетров тоже стали разводить. Через год Полеванов дорос до полковника и скопил денег на взятку. Однако должность начальника управления ему не дали, там был свой кандидат, из Санкт-Петербурга, зато заместителем назначили.

На прощание он написал ходатайство о моем условно-досрочном освобождении. В Красноярске не возражали, но Москва ответила категорически «нет».

– И чего они тебя так боятся на свободе? – высказался в сердцах полковник и зашвырнул далеко в сугроб окурок сигареты. – Вроде бы нормальный, вменяемый мужик. Дело свое знаешь, о людях заботишься. Ума не приложу.

– Потому, Ваня, и боятся, что я в отличие от них, как ты выразился, нормальный и вменяемый и в их дурдоме не участвую. Меня ведь не сломали. Я остался самим собой. Этого они мне никогда не простят.

– Но ничего, потерпи еще немного. Два года всего осталось. Ты с новым комендантом-то на рожон лишний раз не лезь. Даже если он к тебе будет несправедливо придираться, ты лучше стерпи. Сказывали мне, что есть у него на твой счет секретные инструкции, чтобы не дать тебе вернуться отсюда на «большую землю». Береги себя, Миша. Я буду хлопотать за тебя в Москве. Даст Бог, еще свидимся. Спасибо тебе за все, – сказал на прощание Полеванов, крепко пожал мне руку и быстро пошел к вертолету.

Майор Румянцев был злым с рождения. В детстве ему нравилось мучить животных, а в армии – солдат первого года службы. Он от этого получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Видимо, поэтому после службы пошел работать в систему исполнения наказания. Заочно выучился в высшей школе МВД и получил офицерское звание. Но даже среди коллег, не отличавшихся особо тонкой душевной организацией, он получил прозвище «Зверь». И было за что. Нормальный человек так издеваться над заключенными просто не мог.

Не выдержав каждодневных побоев, от него ушла жена, забрав двоих малолетних детей – мальчика и девочку. Румянцев запил. Одного осужденного, косо посмотревшего в его сторону, забил насмерть. Дело против него замяли, но из колонии он был вынужден уволиться. И краевое начальство не нашло лучшего применения для майора, как отправить его на север, проветриться. Установленные Полевановым либеральные порядки в Новой Жизни смущали многих в управлении исполнения наказаний, и, на их взгляд, некоторая жесткость нового коменданта для колонии-поселения не помешала бы. А то зэки совсем разболтались. Живут на севере лучше, чем вольнонаемные сотрудники на «большой земле». Словно это не колония, а курорт.

Под командованием Румянцева теперь находилась целая рота солдат внутренних войск, охранявших почти тысячу зэков-поселенцев. Новая Жизнь развивалась столь стремительно, что скоро должна была опередить по численности населения районный центр.

– Мне известно, что большинство объектов здесь построено на ваши деньги, Ланский. Однако вы должны понимать, что никакого права собственности на эти сооружения вы не имеете и никогда иметь не будете. Это имущество принадлежит государству, а я здесь его законный представитель. Ваша благотворительность оценена моим руководством. Мне тоже рекомендовали использовать ваш опыт для дальнейшего благоустройства колонии, но я прошу вас не забывать, что вы были и остались лишь поселенцем, – так обозначил наши отношения новый комендант.