Ефим Гальперин - Бешенство подонка

Казаки улыбаются, подмигивают женщинам, берут бутерброды, с интересом оглядываются по сторонам. Незнакомый для них, горцев, мир: трамваи, многоэтажные дома, мальчишки-газетчики, барышни…

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Подъезд дома и квартира генерала Крымова.

День.

Горничная и кухарка возвращаются в парадное. Поднимаются к дверям квартиры генерала Крымова на втором этаже.

За ними увязывается мужчина в униформе электрической компании:

– Простите, дамочки, квартира номер 8? Правильно? У нас вызов. Короткое замыкание! – вместе с женщинами он входит в прихожую. Это уже знакомый нам подручный гауптмана – матрос Лёха.

– Стойте здесь! Сейчас позову барыню, – говорит горничная и вместе с кухаркой исчезает в глубине квартиры.

В приоткрытую дверь столовой видны дети, радостно бегающие вокруг генерала Крымова. Все, вместе с адъютантом генерала, пьют чай. Одна из дочек играет на рояле.

Лёха осторожно приоткрывает входную дверь и из парадного в квартиру просачивается маленького роста мужчина в черном костюме. Он тихо растворяется в темноте большой квартиры.

Тут в прихожую в сопровождении горничной выпархивает раскрасневшаяся хозяйка-жена Крымова Мария Александровна:

– Извините, но это ошибка! Во-первых, мы никого не вызывали. И вообще, не до вас. Подите! – она резко поворачивается и возвращается в столовую.

Лёха извиняется и выходит. Горничная закрывает за ним дверь, уходит.

Пустая прихожая. На вешалке шашка генерала и портупея, на которой кобура с револьвером.

Чья-то рука аккуратно достает револьвер генерала.

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Возле дома. День.

По улице от дома идет Лёха. Проходя мимо автомобиля, в котором сидит гауптман, он еле заметно кивает – мол, всё по плану.

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Квартира генерала Крымова. День.

В столовой весело и задушевно. Окна открыты. Ветер шевелит белые занавеси на окнах.

С улицы доносятся крики мальчишек-газетчиков:

– Мятеж Корнилова! Корпус генерала Крымова у стен Петрограда! Все в ужасе ожидают появления «Дикой дивизии»!

Крымов с удовольствием слушает эти крики. Потирает руки. Встает из-за стола:

– Ладно. Чаю попили. Пора и честь знать.

Вскакивает, было, адъютант, но генерал машет рукой:

– Доедай эклер, Витя, я ополоснусь на дорожку…

Крымов проходит по коридору, заглядывает в кухню:

– Спасибо, Глаша, – улыбается он кухарке. – Всё как всегда вкусно!

Входит в туалетную комнату. Умывается, вытирает руки полотенцем. Рассматривает себя в зеркале. Подкручивает усы.

И вдруг видит в зеркале за своей спиной маленького человека. Пытается развернуться…

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Возле дома. День.

Из своего автомобиля за домом наблюдает гауптман. Он видит, что казаки эскорта встрепенулись. Это из окна квартиры Крымова высовывается адъютант. Он машет руками, кричит. Казаки бросаются в парадное.

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Парадное дома и квартира генерала Крымова.

День.

Туалетная комната. На полу тело генерала. В руке у него его револьвер. Вопли, суматоха.

Петроград. Улица Захарьевская, дом 19.

Возле дома. День.

На заднее сидение автомобиля гауптмана вскакивает тот самый маленький человек в черном. Машина срывается с места.

Едут в молчании.

Петроград. У ограды Таврического дворца.

День.

Гауптман останавливает машину. Маленький человек выходит. Перед тем как раствориться в толпе, наклоняется к окошку и тихо говорит гауптману на немецком языке:

– Как было приказано. Самоубийство.

Петроград. Церковь. Вечер.

Обряд отпевания генерала Крымова. У гроба семья – вдова и дети. Генералы, адмиралы. Терещенко с матерью, Марго и сестрой Пелагеей. Офицеры «Дикой» дивизии. В стороне Керенский и другие министры.

Вот Терещенко подходит к гробу и торжественно кладет туда белую перчатку. Все вздыхают. Все знают. Это такой масонский ритуал.

Среди офицеров стоит и смотрит на всё это генерал Лечицкий. [45]

Петроград. Мариинский дворец. Кабинет

Председателя Временного правительства Керенского.

День.

В кабинете сам Керенский, Савинков, [46]Терещенко, Рутенберг.

– Только не надо! Это была попытка мятежа! – кричит Керенский, ищет поддержки у Терещенко: – Вот, дорогой Михаил Иванович, вы министр иностранных дел. Вот скажите, что бы говорили о нас на Западе если бы…

– Да, резонанс был бы огромный, – важно произносит Терещенко. – Послы стран Антанты [47]в один голос твердят, что призывать диктатора это чересчур. В конце концов, эти Советы депутатов решаемая проблема.

– А вы, Борис?! – кричит Керенский Савинкову, – Кто вам дал право вести переговоры за моей спиной?!

– Почему за спиной?! Ведь вы сами…

– Нет! Я не поддерживал идеи с Корниловым. Нет и еще раз нет! Вы всё себе нафантазировали!

– Саша, вы ошалели! Что вы делаете?! – кричит Керенскому Рутенберг.

– А у вас, Рутенберг, вообще нет права голоса, – отбивается Керенский – Вы напросились побыть здесь, пользуясь дружбой со мной и с Борисом. И теперь сидите и молчите!

– Поймите, эти большевики… Вы понимаете, Саша, кому вы сдаете Россию! – Рутенберг поворачивается к Терещенко: – А вы?! Нашли, кем пугать! Послами, бля! Они спят и видят Россию в жопе! Временное правительство должно поддержать Корнилова! Дайте ему войти в Петроград и уничтожить эту мерзость!

– Простите, но демократия требует… – Керенский становится в позу оратора.

– Демократия?! – обрывает его Рутенберг, – Эта ваша подлость с генералом Крымовым! Вы заманили его! И я знаю, Саша, почему!

– Почему?! – Керенский бледнеет.

– Да потому что поняли, что Корнилов повесит и вас. И поделом! – Рутенберг обращается к Савинкову – Как считаешь, Борис?

– Я всегда и во всем был не согласен с Рутенбергом, – говорит Савинков, – Но сейчас сто процентов твоя правда, Пинхас. Послушайте его, Александр!

– Ой! Рутенберг – провидец! Патриот России! – саркастически смеется Керенский. – Вы вообще, Пинхас, перебежчик! То вы креститесь, то опять в иудаизм!

– Да! Потому что с вами, православными дремучими идиотами… Власть Временного правительства это шагреневая кожа и она с каждым вашим словом, Саша, съеживается донельзя. Скоро только на один Мариинский дворец и будет распространяться. А там, глядишь, на один ваш сральник. Прекратите клоуном на манеже работать! Огромная страна в ничто превращается!

Терещенко с улыбкой наблюдает спор. Как бы из-за стекла смотрит. Такой отстраненный взгляд. Вроде бы участие, но без отождествления. Взгляд постороннего наблюдателя.