Ефим Гальперин - Бешенство подонка

ВИДЕНИЯ ЛЕНИНА:

Фургон для перевозки арестованных.

Вечер.

Ленин в наручниках и ножных кандалах. Машина останавливается.

Ленин спускается по ступенькам из фургона. Вокруг фигуры юнкеров. Он делает два-три шага. И вдруг один из юнкеров втыкает в него примкнутый к винтовке трехгранный штык. С удовольствием проворачивает.

Ленин пытается ухватить штык руками. И тут другой юнкер с криком «Коли!» втыкает свой штык.

И вот уже над кучкой юнкеров только взлетают приклады винтовок.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника.

Ночь.

Крик несется по коридору клиники. Дежурный санитар влетает в палату. Там бьется в истерике Ленин. Ему делают укол. И он снова засыпает, но еще некоторое время бдительно вскидывает веки. Он боится снова провалиться в свой кошмар.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника.

Процедурные комнаты. День.

Калейдоскоп процедур клиники того времени. Массаж, ванны, водолечение, грязи, гипноз. Ленина массируют. Ленина опускают в ванну. Обмазывают грязью. Гипнотизируют.

И, наконец, главное – психоанализ. Ленин на кушетке и профессор Адлер с блокнотом в руках.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника. Палата.

Вечер.

На столе толстые тома Маркса и Энгельса немецких изданий и словарь. Ленин старательно переводит на русский язык и выписывает цитаты в знаменитую потом синюю тетрадь.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника. Палата.

День.

Ленин с удовольствием пишет.

Поезд Стокгольм – Гельсингфорс (Хельсинки).

Вечер.

Такой себе тихий, аккуратный человечек. Видно, что бухгалтер. Он пьет чай. Выходит в тамбур. Закуривает.

Рядом с ним стоит еще один курящий мужчина. Он незаметно открывает замок двери вагона.

Поезд приближается к мосту над речкой. Дверь открывается в нужный момент. Толчок. И тело бухгалтера, для верности проткнутое ножом, улетает вниз в воду.

«Курильщик» проходит в купе, забирает портфель бухгалтера. Проходит через пару вагонов. Заглядывает в купе к Карлу Радеку. Передает ему портфель.

Радек рассматривает содержимое портфеля и озадачено качает головой, говорит на немецком языке «курильщику»:

– Как же так?! Все копии банковских документов! Ведь доверяли скотине!

– Вы должны выйти на этой станции, – предупреждает «курильщик», тоже по-немецки, – А то ненароком заедете в Россию.

Станция. Перрон.

Радек с портфелем выходит и пересаживается в поезд, возвращающийся в Швецию.

Петроград. Финляндский вокзал.

Вечер.

Ротмистр Маслов-Лисичкин из сыскного отдела проверяет готовность агентов. С ним рядом Рутенберг. Ждут прихода поезда с «бухгалтером».

– Сразу не подходить, – просит Рутенберг. – Пусть он выйдет на привокзальную площадь.

Подходит поезд. Из вагонов выходят пассажиры. На них внимательно смотрят агенты.

Пустой перрон. Рутенберг проходит вдоль вагонов. К нему подбегает ротмистр. Разводит руками.

4 сентября (17 сентября по новому стилю) 1917 года.

Петроград. Улицы. День.

Мальчишки-газетчики снуют между прохожими и выкрикивают:

– За отсутствием улик Троцкий и Рошаль выпущены на свободу! Газета «Новое время»! Только у нас! Специальный выпуск! Троцкий на свободе!

Петроград.

Возле ворот тюрьмы «Кресты».

Из ворот выходят выпущенные на свободу Троцкий, Рошаль, Коллонтай, Бубнов и другие. Кучка демонстрантов, размахивающих красными флагами. Крики «Ура!».

Иоффе и Троцкий обнимаются. Иоффе набрасывает на плечи Троцкого легкое пальтецо:

– Накиньте, Лев Давыдович. Ведь сажали вас летом, а уже осень.

Троцкий становится на принесенную тумбу и произносит речь.

На углу стоит автомобиль. Оттуда за происходящим наблюдает гауптман.

4 сентября (17 сентября по новому стилю) 1917 года.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника.

Открытая веранда на фоне Альп.

Утро.

Сеанс воздухолечения. Ленин сладко спит в гамаке.

Австрия. Курорт Бад-Гаштайн. Клиника.

Кабинет профессора Адлера. Утро.

На спящего Ленина из окна кабинета смотрит Мирбах. Потом он возвращается к столу:

– Кстати, профессор, – говорит он Адлеру, – вам привет от Иоффе. Адольф Иоффе. Ваш бывший пациент и большой фанатик психоанализа. Именно он рекомендовал вашу клинику.

– Как же, отлично помню! Светлая голова! И где он сейчас?

– В России. Лекции, практика. Продвигает в жизнь ваше учение.

– Ну, не надо! Я всего лишь скромно оппонирую Фрейду. По поводу же вашего протеже… Пастора Рихтера? Ведь так по документам? Правильно?

– Правильно. Пастор Рихтер из Венгрии, – кивает Мирбах.

– Курс лечения завершен. Состояние стабильное. Выписываем. Что же до клинической картины. Очень неустойчивая психика, масса всяческих фобий. Подозрительность, склонность к патологической интерпретации событий. Повышенная оценка собственного предназначения. Агрессивность, вспышки гнева… Предполагаю изменения в височных долях. Основанием для этого моего суждения наблюдаемая у пациента ярко выраженная гиперграфия. Погашение возбуждения писаниной. Обычно в таких случаях это галиматья, но изредка бывает и какой-то удобоваримый текст, – продолжает профессор, – Он, действительно, читаемый автор? Я пытался осилить его труд «Материализм и эмпириокритицизм». Смесь ученичества и невежества неофита. Хотя, может перевод плохой? Тут вот в ходе лечения мне пришлось наблюдать процесс написания им книги. Что, пастор еще не хвастался вам? Чистой воды компиляторство. Весь его вклад – это попытки соединить по смыслу цитаты из книг двух каких-то экономистов. Да, еще очень важно! У пациента органические изменения. Запущенная форма сифилиса. И эпилепсия с детства. А ко всему этому пациент пережил очень сильный испуг.

Перенапряжение запустило процесс деградации личности. Развилась мания преследования. Ему всё время кажется, что его закалывают штыками. Только так. Не стреляют, не отравляют, а именно штыками. В живот. Причем триггером невроза стала встреча с человеком по фамилии… Славянская фамилия. Турчнкин, Тереченкин, Терещенко…

Мирбах записывает варианты фамилии.

– Как долго он продержится? – Граф Мирбах показывая на голову. Мол, мозги?

– Ну, года четыре. А потом резко… – профессор чертит рукой в воздухе крутую нисходящую кривую.

– Нам этого хватит, – по-хозяйски резюмирует граф Мирбах.

Профессор Адлер задумчиво смотрит на него. Это взгляд врача. На пациента. Неужели профессор Адлер обладает даром предвидения?

Дело в том, что спустя всего десять месяцев всесильного графа Мирбаха не станет. И приложит руку к этому именно Ленин. И случится это всё вот так: