Михайло Старицкий - Буря

— Я присоединяюсь к мнению полковника, — наклонил голову Шемберг, — позиция внизу, так сказать, под врагом, да еще с болотом в тылу — это вещь невозможная.

— Совершенно справедливо, — заметил и ротмистр, — разрывать войска нельзя, а на той стороне можно и окопаться, и подождать Барабаша с Ильяшем, а потом уже разом окружить и разнести на клочки врага.

Другие начальники хоругвей поддержали тоже это мнение, и Потоцкий, скрепя сердце, должен был подчиниться военному совету.

Не только заря успела погаснуть, но и заснувший ветер успел уже проснуться снова, и потемневшее небо успело покрыться чешуйчатою сетью облаков, усиливших мрак, когда, наконец, атаманы и легкие хоругви возвратились назад к своему обозу: пришлось ехать далеко в обход, так как по разгруженному болоту решительно нельзя было перебраться конем.

Начали сейчас же устраивать боевой лагерь.

Впереди уставили цепь из брик и фургонов, выдвинули между них артиллерию, расставили в авангарде широкою дугой спешившихся драгунов, нарядили по сменам конные разъезды и начали окапываться со всех четырех сторон рвами. Внутри же расставили по углам вартовых и развели огромные костры. Между тем и паны велели разбить свои шелковые палатки, выкатить бочонки вина, наливок, венгржины, и вскоре весь воздух огласился их громкими возгласами, заздравными криками и хвастливыми поздравлениями с завтрашнею победой.

В козацком лагере тоже мерцали огни, хотя все было безмолвно и сурово.

Но вот стали затихать громкие возгласы и в польском обозе. Послышался кое–где густой храп, тихое фырканье лошадей, и мирная ночь спустилась над этими еще живыми, но уже обреченными смерти людьми.

Еще солнце не показывалось на горизонте, а все уже кипело жизнью в польском лагере. Играли трубы, били барабаны, предводители строили свои полки. К Потоцкому, осматривавшему грозных гусар, подскакал рыжий Шемберг.

— Ясный наш вождь, — преклонил он клинок обнаженной сабли, — мои лазутчики принесли мне известие, что рейстровики уже недалеко, идут к нам… вон там, за гайком; с минуты на минуту они должны быть здесь.

— Отлично, пане полковнику, мы подождем их прибытия. Строиться и ждать! — скомандовал Потоцкий войскам и, пришпорив коня, направился к небольшому пригорку, возвышавшемуся среди лагеря. За Потоцким последовали Чарнецкий, Шемберг, ротмистр и другие паны.

Перед глазами их открылась освещенная восходящим солнцем обширная равнина и огромный козацкий табор, занявший своею тяжелою массой весь ее горизонт.

— У них мало орудий, — заметил сквозь зубы Чарнецкий, всматриваясь в длинный ряд козацких укреплений.

— И положение их не совсем удобно, — прибавил Шемберг. — Когда подойдут рейстровые, нам не трудно будет опрокинуть весь их табор.

— Еще бы! — раздалось то здесь, то там. — Трусы! Смотрите, как притихли; небось, теперь и не задевают нас, как в былое время!

— Да постойте, пышное рыцарство, — заметил ротмистр, — они понадвинулись к реке.

— Клянусь найсвентшей маткой — это так! — воскликнул изумленный Потоцкий. — Они были вчера за полмили, а теперь на скате!

— Какая дерзость! — выхватил саблю Чарнецкий.

В это время на краю горизонта показались какие–то смутные, миражные линии.

— Они! Рейстровики! — крикнул громко Шемберг. — Ветра нет… Что–то колеблется маревом… Это наши стяги и хоругви.

— Рейстровые, рейстровые! — раздались кругом громкие возгласы. — Вон видны и кони!

— Vivat! Рейстровые! Подмога! Подмога! — замахали шапками паны, а за ними жолнеры, и громкие крики огласили весь лагерь.

— Но откуда они достали коней? — заметил с изумлением ротмистр; за шумными проявлениями восторга никто не обратил внимания на его слова.

Только драгуны молчали, посматривая нерешительно друг на друга из–под своих круглых, отороченных стальною сеткой шеломов. Казалось, какая–то общая затаенная мысль охватывала их всех и смущала сердца. Но, увлеченные нетерпением, и предводители, и жолнеры не замечали тревожного состояния своих сотоварищей. Между тем движущиеся облики вырезывались все яснее и яснее, и через четверть часа предводители действительно могли уже различить стройные колонны приближающихся полков {105} 105 ...стройные колонны приближающихся полков. — Здесь у М. Стариц­кого перестановка событий во времени: выходит, что реестровики прибыли на второй день после встречи шляхетского и казацкого войск. В действитель­ности же события развивались в такой последовательности: 19 апреля Хмель­ницкий окружил польское войско и пытался взять его штурмом, однако в этот и на следующий день штурм не принес ожидаемого результата. Дальше, на протяжении двух недель, боев не было, происходили только небольшие стычки: обе стороны ждали подкреплений. 24 апреля произошло восстание реестровиков, о котором в окруженном войске С. Потоцкого ничего не знали. 2 мая прибыли реестровики из Каменного Затона, и положение изменилось. Часть украинских казаков, находящихся в польском войске, перешла к пов­станцам. На следующий день Б. Хмельницкий начал штурм вражеского лагеря. .

— Молодец Кречовский! Поспел! Как раз вовремя! Стоит награды! — послышались среди панов громкие восклицания.

— Ну, уж мы теперь их всех живьем переловим! На арканах приволочим к гетману песьих сынов! — кричали хвастливо рыцари то в той, то в другой группе, размахивая саблями и руками.

А волнующиеся линии конницы все вытягивались и вытягивались… Они направлялись от Днепра, но по странной случайности двигались не по этой стороне речонки, а по другой, неприятельской…

Молодой гетман не замечал этой странности, а, отдавшись весь воинственному азарту, жадно следил за приближающимися колоннами и мысленно летал уже с окровавленною саблей в руке среди смятых и разбегающихся врагов.

— Ах, как они медленны! Как медленны! — горячил он в нетерпении коня.

— Но они, черт побери, слишком приближаются к лагерю неприятеля! — пробормотал сквозь зубы Чарнецкий, сжимая свои широкие, почти сросшиеся брови.

— Да, — заметил и региментарь, — быть может, они не знают брода.

— А проводники? — спросил каким–то неверным голосом ротмистр.

— Да… Никто не вернулся пока, — повернул тревожно Шемберг коня, чтобы лучше рассмотреть движение рейстровиков.

— Слишком! Чересчур приближаются к неприятелю, — заволновался Потоцкий, — могут попасть в ловушку…

— Да чего им бояться? — выхватился чей–то задорный, молодой голос, но он прозвучал как–то странно в охватившей вдруг всех тревожной тишине.

— Смотрите, смотрите! Неприятель с их стороны размыкает табор, — горячился юный полководец, — сейчас последует вылазка!.. За мною! На выручку товарищей! — выхватил он свою саблю.