Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2

– Ты мой первый нукер, – сказал Тэмуджин. – Будем с тобой друзьями.

Боорчи в ответ склонил голову.

Не сбавляя бега лошадей, они выехали на ближний холм и перевалили за склон. Боорчи не оглянулся на оставленное в низине свое стойбище.

На девятый день месяца уболжин [28]Мэнлиг получил весть от своего старого друга, одного из бывших десятников охранной сотни Есугея-нойона. Тот теперь жил в керуленской степи во владениях джелаиров – у сородичей своей жены. С молодым гонцом – тоже бывшим нукером Есугея и тоже проживавшим теперь в зятьях у джелаиров – друг сообщал ему о внезапном уходе пришельцев из монгольской степи.

Через десять дней тот же человек сообщил ему о том, что с низовьев Онона возвращаются борджигинские рода во главе с тайчиутами, прибавляя, что идут они озлобленные, захватывают земли у других родов, грабят скот и убивают людей. Еще он сообщал, что тысячи Есугея не вернулись вместе со всеми и остались в низовьях Онона.

После этого почти полмесяца из степи не было вестей, а на седьмой день новой луны к Мэнлигу прибыли гонцы от главного нойона рода джадаран. Они передавали ему слова нойона Хара Хадана: тот напоминал Мэнлигу о его обещании склонить на его сторону войско Есугея, которое он давал позапрошлой осенью, когда просился жить в его владениях и спрашивал, готов ли он исполнить обещанное.

Мэнлиг посоветовался с Кокэчу. Вдвоем они решили: лучше привести войско Есугея к джадаранам и тогда они будут рядом, под рукой, чем эти тысячи будут кочевать в дальних краях без присмотра.

Отправив гонцов с обещанием сделать все возможное, Мэнлиг заседлал своего лучшего коня, взял с собой двоих нукеров с заводными лошадьми и тронулся в путь. Ехали быстро и настороже, стороной объезжая большие долины с обильными травами, где наверняка теперь стояли курени развоевавшихся борджигинских родов. С верховья Керулена через горы перебрались в верховье Хурха, оттуда перешли на Барх, ниже Эга переправились через Онон и по северной стороне двинулись в низовья. Издали они видели большие курени с плотно составленными юртами, как на войне. Скота у всех было мало, не видно было, как раньше, в каждом урочище многосотенных стад коней и коров. Не видно было в степи и людей, разъезжавших вольно, без страха. Трижды их замечали какие-то разъезды по пятнадцать-двадцать всадников, пускались за ними в погоню, но они отстреливались и отрывались от них на своих отборных лошадях.

На двенадцатый день пути после полудня они были на Аге. По запаху дыма, шедшего по долине реки, они нашли между сопок один из передовых куреней, зашли к тысячнику, расспросили дорогу и к вечеру того же дня были в курене Сагана.

На этот раз тот встретил Мэнлига пышно и торжественно. Позвал шестерых своих сотников, оказавшихся в это время в курене и, усадив Мэнлига рядом с собой на хойморе, потчевал как близкого человека. Сам он держался важно, словно независимый нойон и, подвыпив, много рассуждал о жизни в степи.

– Времена изменились, – говорил он, искоса поглядывая на Мэнлига. – Порядок нарушился, а рода монголов теперь бьются между собой. А раз так, мы сами будем выбирать себе дорогу. Мы больше не будем слушать никаких нойонов. Ведь куда они нас зовут? Со своими воевать!.. Таргудай недавно позвал нас на войну с джадаранами, мы открыто отказались… Он ничего не сказал нам в ответ, значит, опасается трогать. И отныне мы будем жить своей головой. Хватит нами помыкать, мы не его нукеры!..

Сотники его одобрительно кивали головами, соглашаясь с ним.

«Почувствовали волю, пока смута, – думал Мэнлиг, незаметно приглядываясь к ним. Он мелкими глотками прихлебывал горячий суп. – Надо их отрезвить…»

– Как здесь травы? – спросил он. – Я видел, что повсюду вытоптано. Ведь куреней тут с начала лета не один десяток кочевало. Как зимовать будете?

– Ты видел то, что у реки, – беспечно махнул рукой Саган. – А по краям немало осталось нетронутого, нам хватит… А ты что, приехал нас бескормицей пугать? Я ведь знаю, что ты не просто так в такую даль приехал. Ну, говори, что у тебя есть, а мы послушаем.

– Потом поговорим, – сказал Мэнлиг, твердо посмотрев ему в глаза. – Дело у меня к тебе непростое.

– Ладно, потом так потом, – согласился тот. – Мы никуда не торопимся. Отдыхайте с дороги, пейте, ешьте…

Наутро, оставшись с хозяином наедине, Мэнлиг приступил к главному разговору. Склонившись к нему у очага, он тихим, доверительным голосом начал:

– Я приехал к тебе с плохой вестью, Саган-аха. Сын мой Кокэчу часто бывает в тайчиутском курене, у него там свои люди и через них он узнает, что там делается. Недавно он услышал, что нойоны и старейшины борджигинов собираются поделить ваш тумэн на мелкие части и развести по ближним улусам. Я вчера не хотел говорить при твоих людях, потому и промолчал, а сейчас нам с тобой надо решить, как теперь быть.

– Вон как они решили, – Саган, уже опохмелившийся, весь подобрался на месте и хищно прищуренными глазами уставился на него. – Это происки Таргудая, мне теперь все ясно. После того, как мы отказались ему помогать в войне со своими, он затаил на нас зло.

– Может быть и Таргудая, – соглашался Мэнлиг. – Но если совет старейшин это решит, то вам нельзя будет отказаться, ведь войско Есугея по закону принадлежит не вам, а борджигинским нойонам…

– Что нам теперь делать, уходить?

– Дальше по Шэлгэ идти вам опасно, там татары слишком близко, узнают, что это войско Есугея и тогда вам не сдобровать. – Помедлив, глядя на озадаченного Сагана, он сказал: – Я думаю, что лучше всего будет вам идти к джадаранам.

– И воевать против борджигинов? – тот недоуменно посмотрел на него. – Только что оторвались от одной смуты, а теперь туда же, только с другой стороны?

– Ты подумай хорошенько, – Мэнлиг положил руку ему на плечо. – Джадараны не имеют никаких прав на войско Есугея и вам с теми нойонами будет полегче, чем с тайчиутскими, это одно. А другое – то, что ты хорошо знаешь: борджигинские нойоны вместе с самим Таргудаем на самом деле люди все мелкие и трусливые. Когда они узнают, что вы перешли к джадаранам, а с ними теперь и джелаиры, и хонгираты, и олхонуты и другие, они побоятся завязывать со всеми войну.

Саган долго молчал, будто забыв про гостя, хмуря седые брови, обдумывал.

– Видно, ты говоришь верно, – наконец, очнулся он от забытья. – Только вот кто нас с этими джадаранами сведет? Я сам их не знаю, проситься к ним, значит, себя поставить в зависимость…

– Я поговорю с ними, – решительно сказал Мэнлиг. – Я знаю их, они с радостью примут вас к себе.

– Ну, это другое дело, – повеселел Саган. – Теперь неплохо и выпить за новое дело.

Он разлил архи и, беря свою чашу, сказал: