Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

– Отец запрещал матушке и мне выходить из дома тогда, и я слышал только его рассказы и рассказы других людей, приходивших в наш дом.

– Когда Алексей Дука по прозванию Мурзуфл [26] Мурзуфл (греч.) – насупленный. По преданию Алексей Дука имел очень густые брови. бежал, – вступила в разговор Ирина, – а его наёмники отказались сражаться, град Константина пал. Его храмы, дворцы и дома простых горожан стали добычей нечестивцев, чей грех особенно страшен, потому что они носили на одежде крест. Город пылал, сгорела библиотека, тысячи людей стали жертвами озверевших наёмников. В храмы, чтобы выдрать из стен драгоценные оклады икон, загоняли вьючных животных. Священников и монахов, пытавшихся противостоять грабителям, убивали на алтарях и под иконами. Кровь людей смешалась на мраморе с помётом и мочой испуганных лошадей и мулов, драгоценные мозаики выламывали из стен, разбивали, портили. Кнехты раздирали драгоценные ткани, плющили и складывали в мешки церковную утварь, дрались и убивали друг друга за понравившуюся вещь. Казалось, над городом открылись врата ада.

Тогда-то мы и утратили свою величайшую ценность. Много веков назад люди верили просто и наивно, как дети. Им нравилось всё яркое, блестящее, им казалось, что Ему будет угодно, чтобы переплёт святой книги был отделан золотом и драгоценными камнями. Если бы мы знали, к чему это приведёт, мы бы переплели книгу в обычную кожу, ибо ценность её не в золоте и камнях, но крестоносцы не догадывались об этом! Их прельстил блеск ложных сокровищ, и они похитили книгу. Совершенные, оберегавшие её, приняли мученический венец, они сражались до последнего, но помешать грабителям не смогли, а мы не укрыли её в безопасном месте.

– Мы надеялись, – вздохнул Михаил, – что Евангелие защитит город от нашествия, ибо книга воистину способна творить чудеса, но тогда наши молитвы не достигли Его слуха…

– Скажите, а почему… ну, почему святые реликвии не воспрепятствовали их краже? Почему у церковных воров не отсохли руки? – спросил я.

– Не кощунствуй, брат мой! – нахмурился Фока.

– Подожди, брат, – остановил его Никита, – брат Павел задаёт правильный и волнующий его вопрос. Не надо, чтобы между нами с самого начала было недоверие.

– Прости, отец мой, я был неправ… – склонил голову диакон.

– Господь простит. Что же касается твоего вопроса, брат Павел, то задавали его себе и мы. Сначала крестоносцы опасались грабить храмы, но потом кто-то из их попов сказал: «Раз никто из вас не пострадал, значит, святым реликвиям больше неугодно оставаться в Константинополе, и они желают оказаться в истинных храмах христианского мира, а не в кафолических капищах!» И вот я думаю, что это – испытание веры, которым сподобил нас Господь. Если мы сумеем вернуть утраченные святыни, значит, они наши по праву, нет – стало быть, мы недостойны их.

– Так значит, мне предстоит…

– Да. Ты поплывёшь в землю франков и попытаешься найти и вернуть святую книгу.

– Но… Но почему я? Я ведь не воин и не апостол веры, я простой целитель, я и сражаться-то не умею…

– Ты избран. Я не вправе раскрыть тебе тайну наших молитвенных бдений, но знай, между утраченным Евангелием и тобой установлена некая внечувственная связь, и если ты позовёшь книгу с чистой душой и открытым сердцем, она ответит.

– Уберите со стола! – приказал он, и диаконы быстро составили посуду на сундук и накрыли стол чистой скатертью.

– Вот, – сказал Никита и бережно достал из другого сундука свёрнутую ткань. – В неё была завёрнута книга. Возложи руки. Ты чувствуешь что-нибудь?

Я положил руки на старую ветхую ткань и вздрогнул.

– Под ней – книга! – изумлённо воскликнул я.

– А теперь посмотри.

Я развернул ткань. В ней ничего не было.

– Значит, наши молитвы были не напрасны! – с огромным облегчением выдохнул Никита. – Ты – воистину избранный. Ты чувствуешь её! Пойми, бессмысленно было бы посылать в землю франков отряд воинов, он будет неминуемо разбит, а наши цели станут ясны для врагов. Один человек или маленький отряд, напротив, может действовать незаметно, не привлекая к себе лишнего внимания. Через Лангедок лежат пути большинства крестоносцев, возвращающихся на родину. Обыкновенно они спускают награбленное в первом же портовом кабаке. Возможно, твоя задача окажется легче, чем мы себе представляем. Но мне страшно подумать о том, что святая книга окажется в грязных лапах кабатчика… Если же ты не найдёшь книгу в Лангедоке, что ж…Значит, твой путь проляжет в Венецию, а может быть, в Париж или даже в Рим. Но не будем пока о худшем. На дорогу тебе понадобятся деньги. Отец Фока!

Диакон Фока извлёк из-под одежды мешочек, развязал его и перевернул. По столу с тяжёлым стуком раскатились номизмы, семиссисы и тремиссисы. [27] Номизма (солид) – золотая византийская монета; семиссис и тремиссис – золотые монеты ценностью в половину и треть солида.

– Здесь только византийские монеты, – сказал Никита. – Их знают во всей Ойкумене, ты легко поменяешь их на любые местные деньги. Мы не даём тебе монеты чеканки Латинской империи – в них больше меди, чем золота. Конечно, этого не хватит, за место на доброй галере с опытным капитаном тебе придётся заплатить немало, но в земле франков ты сможешь обратиться в любую нашу общину, и они помогут тебе, только… Только не говори им, за чем приехал. Скажешь, что хочешь совершенствовать свои познания в одной из врачебных школ Тулузы. Это никого не удивит, тамошние иудеи славятся лекарским искусством и охотно берут учеников.

– Прости, отец мой, но мне важно понять, почему я должен скрывать истинную цель своей миссии.

Никита смутился.

– Ну… Видишь ли, может случиться так, что если наши братья в земле франков узнают, что великая реликвия оказалась у них, греховное в их душах возобладает, и они захотят оставить её у себя…

– Что ж, я понял…

– Вот ещё что. Не беспокойся о своём доме и своём имуществе. Братья постараются сохранить всё в целости и сохранности, а за грядками лекарственных трав буду ухаживать я сам, – улыбнулся епископ. – И последнее. В твоём путешествии у тебя появятся спутники, ты выберешь их сам. Слушайся зова своего сердца, оно не обманет. А один из них станет твоим «socius» или «socia» [28] Socius, socia (древнегреч.) – двойник (мужчина или женщина). на всю жизнь, он разделит с тобой все труды и лишения. Я предсказываю это. Так должно быть и так будет. Хочешь ли ты спросить что-нибудь ещё у меня?

– Нет, отец мой.

– Тогда иди, Михаил проводит тебя. И не затягивай с отъездом. Да хранит тебя Господь!

Я встал и вышел вслед за диаконом, не оглядываясь.

…и видение истаяло.