Вольдемар Балязин - Правительницы России

Тогда Боярская дума постановила направить в Старицу князя Бориса Щепина-Оболенского с тем, чтобы он настоял на посылке к Коломне против татар старицких полков во главе с князем Юрием Андреевичем Оболенским Большим.

Андрей подчинился, но одновременно послал к Елене Васильевне своего боярина, князя Фёдора Дмитриевича Пронского, наказав ему говорить о «великих его обидах». Однако этот демарш никакого впечатления на Елену не произвёл, и тогда Андрей стал готовить мятеж, задумав опереться на Новгород Великий, в котором всё ещё были сильны антимосковские настроения. Однако эти настроения были вчерашним днём Новгорода, ибо местные бояре уже не имели прежней власти, а главные носители старых порядков — «житьи люди» — свободные землевладельцы, занимавшиеся торговлей, входившие в городское самоуправление и командовавшие десятками и сотнями в народном ополчении, в суде, в заграничных посольствах, за полвека после присоединения Новгорода к Москве были переселены в Москву, Подмосковье и другие города центра России. К тому же им на смену приехали в Новгород многие служилые люди из Москвы и подмосковных городов и уездов. А рядовые новгородцы-ремесленники и мелкие торговцы издавна были враждебно настроены к новгородским боярам и многим «житьим людям» и никак не могли встать на сторону Андрея Старицкого.

Что же касается архиепископа и тысяцкого, то теперь главой Святой Софии и первым иерархом Новгорода был не «владыка», которого избирало вече, а ставленник Москвы, решительный сторонник самодержавной власти — высокоучёный архиепископ Макарий, вскоре ставший и митрополитом Московским, а на месте тысяцкого, начальника народного ополчения, стоял московский наместник — князь Никита Васильевич Оболенский-Немой.

Всего этого Андрей Старицкий не учёл, и потому его попытка опереться на Новгород оказалась неудачной. Андрей, начиная мятеж, послал новгородцам «прелестные» грамоты, призывая их к себе на службу и обещая всякие льготы и «жалование». Но почти все эти грамоты новгородцы привезли в Москву, а на стороне Андрея оказалось лишь три десятка ревнителей местного сепаратизма.

Елену Васильевну о планах Андрея Старицкого известил его боярин, князь Василий Фёдорович Голубой-Ростовский, и на Москве тотчас же стали собирать войска, во главе которых встал её фаворит Овчина Телепнёв-Оболенский.

Разумеется, тут же узнал об этом и Андрей Старицкий и бежал с женою и сыном по направлению к Торжку. Но как только новгородцы узнали, что князь Старицкий намеревается прийти к ним и «затвориться» в городе, они сели в осаду, а навстречу войску Андрея выслали сильный отряд с пушками по главе с новгородским дворецким и воеводой Иваном Никитичем Бутурлиным.

В тридцати вёрстах южнее Новгорода, возле Бронниц, князь Старицкий был зажат между отрядом Бутурлина и подоспевшими из Москвы полками Овчины-Оболенского. К этому времени из войска Андрея Старицкого дезертировали тысячи воинов, не желавших противостоять Москве. И таким образом мятеж был сильно ослаблен с самого начала. Беглецов из стана князя Андрея было так много, что у него даже не было сил арестовывать их.

В этих обстоятельствах до сражения с москвичами и новгородцами дело не дошло, и князь Андрей сдался, попытавшись, правда, уйти за литовскую границу, но в пяти вёрстах от села Тюхоли был пойман Овчиной-Оболенским и отвезён в Москву.

Там князя Старицкого ждала та же участь, что и его предшественника — Михаила Глинского: его бросили в застенок, оковали в железо и «уморили голодом и жаждою под шляпою железной». А тридцать его добровольных новгородских сообщников били на Москве кнутом, а потом развесили на новгородской дороге в назидание всем проезжающим мимо.

И современники, и потомки оценили мятеж Андрея Старицкого как прямую попытку «подъискания» под малолетним великим князем и его матерью «государства», как намерение захватить власть в России, свергнув их с великокняжеского трона.

Вскоре после смерти Андрея Старицкого, 3 апреля 1538 года, внезапно умерла и Елена Васильевна. Говорили, что была она отравлена ненавидевшими её боярами. Вскоре после её смерти был схвачен и казнён и её любимец Иван Фёдорович Оболенский-Телепнёв, а восьмилетний сын — будущий царь Иван Васильевич Грозный — попал в жестокие и холодные руки бояр-соправителей, ни от одного из которых не видел он никакого участия, ни тепла, ни простой человечности.

Иван Грозный, впоследствии прославившийся болезненной подозрительностью и невероятной жестокостью, беспричинно, по чистому произволу губивший тысячи ни в чём не повинных людей, всё же ни разу не обвинил никого в скоропостижной гибели своей матери. Причина её смерти остаётся тайной и сегодня.

А несчастная старица Софья продолжала жить всё в том же Суздальском монастыре, где и скончалась 18 декабря 1542 года, пережив на девять лет и своего венценосного мужа, и его вторую жену — великую княгиню Елену Васильевну, которая хотя и была младше её на двадцать лет, всё же умерла на четыре года раньше горемычной Соломонии.

Через полтора века после смерти великой княгини Елены Васильевны в России произошли события, в которых главную роль снова сыграла женщина — Софья Алексеевна, дочь царя Алексея Михайловича от его первой жены Марии Милославской.

Обречённая судьбой на почти монашеское затворничество в царских теремах царевна Софья сделала отчаянную попытку вырваться из заточения. Ей удалось взойти на вершину власти. И хотя правила она не столь уж долго — всё-таки сумела сделать для России немало полезного.

Софья Алексеевна была представительницей новой царской династии — Романовых, сменившей на престоле род Рюриковичей. И потому мы начнём рассказ о ней с небольшого экскурса в историю.

В 1613 году на российском престоле оказался шестнадцатилетний юноша — Михаил Фёдорович Романов, отец которого — патриарх Филарет (до монашества Фёдор Никитич) — находился в польском плену, а многочисленные родственники занимали в государстве Российском важные и почётные посты.

21 февраля на Земском соборе Михаил Фёдорович был провозглашён царём, 2 мая торжественно въехал в Москву, a 11 июля венчался на царство в Успенском соборе Кремля.

Когда царю пошёл двадцатый год, мать Михаила решила, что ему пора жениться.

Русские цари искали себе жён двояким способом: либо заключали династические браки с иноземными принцессами, договариваясь о предстоящем браке через дипломатов, либо выбирали себе невесту из числа своих подданных, и тогда в ход вступал освящённый веками обычай избрания царской невесты на смотринах.