Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

- Однако здесь он не указывает на Poitiers! – наезжает на него Бартль.

- Дорожные указатели наверно переставлены, – кладу спору конец.

«Кучер» не делает никаких попыток снова усесться за руль. Лишь тихо матерится: «Сонные мухи чертовы!» Он растерян и возмущен. Дорожные указатели, таблички с названиями улиц были для него неприкосновенны. То, что подобные фокусы с переменой указателей и табличек сделаны умышленно, для дезориентирования, не укладывается в его голове.

Показываю Бартлю дорогу на нашей карте:

- Вот здесь – на Tours…

- О! Тур de France! – восклицает Бартль, и я делаю такой вид, будто не расслышал.

Нам нужна, видит Бог, карта получше. И потому снова беру мою старую, знакомую до дыр дорожную карту «Мишлен». Наша подготовка к этой поездке по Франции из рук вон плохая. Я даже не упаковал в La Pallice запасное белье для перемены. Но Бартль хотя бы позаботился о fourrage , и это утешает – он сделал это основательно: С голоду мы не умрем. Переставлять указатели, менять таблички с названиями улиц и свалить на шоссе самое пре-красное дерево – это так по-детски! Если франтиреры не способны придумать большее, то мо-гут спокойно дрыхнуть дальше.

- Короче, движемся дальше – а именно: в противоположном направлении! – отдаю приказ.

Медленно надвигается темнота. Появляется одинокая усадьба, вид которой мне не нравится. Большой дом выглядит зло и враждебно – как в рассказе «La ferme morte» Ральфа Моттрама . Немецкий заголовок: «Ис-панская ферма». В военной литературе я имел большие успехи, и потому, на устном экзамене на аттестат зре-лости, председатель экзаменационной комиссии просто прервал меня в моей лекции-экспромте и сказал моему учителю по немецкому языку, что я хорошо подкован, это видно. Он должен, пожалуй, что-нибудь иное проверить. И тогда задал вопрос об Адольфе Гитлере: по его книге «Моя борьба» , откуда я не прочел ни строчки. Но, к счастью, я смог выдать несколько фраз невольно подслушанных ранее. Это было уже жалкое пыканье-мыканье, которое и помогло мне тогда спастись. Замечаю: Мне уже довольно трудно сосредотачиваться на одной мысли. Теперь мы и в самом деле нуждаемся в постое и отдыхе. До сих пор, однако, было не похоже, что нам не удастся найти ночлег в этой местности. Так глубоко на юге... «Ковчег» останавливает настолько неожиданно, что я чуть не выпадаю на дорогу из-за окру-жающих меня мешков с дровами.

- Говно проклятое! – ругаюсь громко.

Бартль уже стоит рядом с «ковчегом» и объясняет мне, смотря снизу вверх:

- Было похоже будто что-то лежит на дороге, господин обер-лейтенант.

Что еще за хрень?! Мне точно неизвестно, настолько сейчас темно. И у нас есть выбор: дать полный свет и обо-значить себя как цель – или двигаться дальше без света фар и при этом оказаться в опасности наскочить на что-либо. В темноте все выглядит еще более угрожающе, чем днем. Знаю, знаю: Мы должны были ос-тановиться. Но только где? Нигде ни домика. А в последних деревушках даже дворняжек не было видно. Слышу уханье филина. Филин это или сыч, настолько точно я не могу их различить. Но и то и другое звучит ужасно. Для начала слезаю с крыши. Когда чувствую под ногами асфальт, то почти падаю на колени: Ноги не держат. Самое время, снова сделать их подвижными. Просто чудо, что я не заснул там наверху между мешками с дровами: Еле-еле могу держать глаза открытыми. У меня какое-то странное состояние: Мы сейчас скорее напоминаем каких-то странствующих ярмарочных торговцев, торговцев, везущих в мешках на крыше своей кибитки товары на про-дажу и теперь, когда у них нет денег на гостиницу, вынуждены искать пристанище в открытой местности. Хорошо Бартлю: у него есть его трубка – и «кучеру» с его сигаретой. Вспышки зажигалки Бартля мне не по нутру: Они ослепляют меня на какое-то время. Не имею представления, когда выйдет луна. Так или иначе, пока будем рассчитывать на уда-чу: В небе сильная облачность! А потому, просто съехать с дороги и переспать? Но именно этого я и боюсь... Отсылаю Бартля назад, а сам забираюсь вперед к «кучеру», и мы осторожно двигаемся даль-ше.

Доезжаем до какого селения, которое относится, по-видимому, к разряду крупных. Здесь долж-на быть школа, а там, где школа, там обычно размещаются и солдаты. Дважды проезжаем по большой, едва освещенной рыночной площади – и, наконец, находим школу.

«Кучер» ведет «ковчег» во двор, ощупью, не спрашивая меня о маршруте. Мое воображение не обмануло: Слышу команды на немецком языке, различаю тени бойцов, а затем вижу и с десяток лиц, подсвеченных, будто огнями рампы. Знакомый запах мастики и Eau de Javel, на этот раз смешанный с солдатским запахом бьет в нос уже в дверях. Бартль недовольно ворчит, но я успокаиваю его:

- По крайней мере, здесь мы точно в безопасности. А, кроме того, у них наверняка имеются раскладушки!

Какая странная толпа: Отделение какой-то пехотной части. Фельдфебель в роли командира. Не хочу спрашивать, где размещается штаб. Наверно есть и получше квартиры, но нам подой-дут и походные кровати в полупустом, отдающим эхом зале первого этажа. Вытянуться во весь рост, не снимая своих тряпок и плотно закрыть глаза: Больше ничего не хочу. Лишь спрашиваю фельдфебеля о том, какое положение вокруг. Однако он только заика-ется и, очевидно, не имеет об этом ни малейшего понятия. Бартль слушает наш разговор и когда фельдфебель снова исчезает, бормочет:

- Надо надеяться, он хотя бы знает, что здесь все еще Франция.

Я настолько измотан, что едва могу съесть хоть кусочек, хотя Бартль заботливо предлагает мне свои вкусные бутерброды с консервированной колбасой. Бодрствую, несмотря на то, что страшно хочу уснуть. Меня охватывает чувство того, что этот школьный зал в действительности не существует. Как мы сюда попали? В полусне все вращается словно водоворот. Такое ощущение, будто я на самом деле все еще не в себе: Я опять на борту подлодки. Во мне пропало ощущение времени: Не знаю, как долго лежу в полудреме и страдаю без сна. Но вот собираюсь с силами и пытаюсь обуздать свои мысли: К черту Вермахт со всем его дерь-мом! Ни одна свинья не знает, где находится противник и где еще он сумел прорваться. К черту их хваленные Войска связи, что всегда с гордым видом проезжали на парадах на своих легких вездеходах и автомобилях, с их техническими причиндалами. А теперь? Ничего кроме путаных сообщений. Даже общевойсковые командиры не знают, ка-кое положение всего в паре километров от их частей. А разведка? Да... было бы дело. Если бы только люди из Maquis знали, какое замешательство царит в наших войсках на самом деле, они бы, наверное, давно активировали свою деятельность. Слышу, как часы бьют полночь. Чертовски поздно! Мне остаются лишь несколько часов: Хочу ехать дальше – а точнее, пока еще темно. Бартль будит меня. Я сразу вскакиваю.