Виктор Алексеев - Соперник Византии

- Теперь как минимум месяц они будут сыты, - сказал Варда Склир.

- Базилевс, - сказал Михаил Вурц, - у меня есть один человек, по имени Хриз, из болгар. Он какое-то время служил комиту Фроду, что нынче живет в Адрианополе. У того ко-мита в Доростоле есть замок, а при нем потайной ход, и только ему и Хризу известный. Он очень узкий, на одного человека. Если воспользоваться им и послать человека, который мог бы организовать открытие ворот, восстание или что-то подобное во время нашей атаки, то мы бы взяли город.

- Любые способы хороши, - ответил император, - сейчас помянем Федора Лалакона. Мы еще поговорим об этом.

День этот стал черным днем для Цимисхия, и он впервые за время похода напился вдрызг.

С тех пор военных действий со стороны греков и русов не происходило в течении сорока дней. Каждая армия занималась своими делами и готовилась к очередным сражениям.

Это затишье военных действий в продолжение целого месяца нисколько не успокаивало воюющих, но создавало тревожную обстановку не только в осажденном городе, но и в лагере греков. Каждый день военачальники, да и сам Цимисхий, объезжали округи, проверяя посты и заслоны, усиливая оборонную сторону военного лагеря. Император распорядился отправить отряды во все населенные пункты с тем, чтобы предотвратить утечку продуктов в Доростол. Блокада города стала настолько плотной, что начало бедствовать не только население, но и армия русов. Спасала только конина и рыба, которую приспособились вылавливать люди в суровых условиях и только ночью. В сумерках закидывали сети, а ночью вытягивали их. И все же всем не хватало пищи, появились умирающие от голода. И еще не переставали работать метательные машины, посылая на город град камней, тяжелых стрел, горящей пакли и все, что способно было поджечь или разить людей.

Артиллерия греков стояла в стороне от лагеря, ближе к крепости и была укреплена, пожалуй, тщательней и неприступней, чем лагерь. Площадка с метательными орудиями и жилые помещения были окружены глубоким рвом. Во рву и на валу торчали заостренные колья. Выход и вход был один, через подъемный мост, который умело был сооружен греками-бомбардирами и помещался в тылу площадки, по которому ежедневно завозили продукты и снаряды. Куркуас был неплохим хозяйственником, учитывающим все мелочи благоустройства и желающим даже во время войны не чувствовать никаких неудобств. Вместе с бомбардирами отряд его состоял почти из пятисот человек, куда входили обозы с лошадьми и прислугой, охрана и кавалерия, не участвующие в сражениях, а только защищающие метательные машины, которых было восемь громоздких сооружений, построенных по последнему слову техники. Только благодаря им полтора года назад, еще при Никифоре Фоке, была взята неприступная крепость Антиохия. Цимисхий рассчитывал на эти орудия, постоянно обдумывая новый план штурма, хотя и говорил о невозможном, но подпитывал свои надежды прозрением и опытом ведения такой войны, голодом и недовольством населения, поддержкой внутри крепости. И надежды эти все возрастали с сообщением о том, что заговор тщательно готовится. Пока время работало на него. Но он понимал, что с наступлением сезона дождей, а потом холодов большую армию очень трудно будет удерживать в поле, дисциплина и дух войска упадут, а имея такого неистового противника, как Святослав, можно и проиграть войну.

Положение Святослава было еще печальнее. Много было убитых и много раненых. Нужен был за ними уход, и Святослав запретил воинам-женщинам выходить на сражения. С помощью Манфред образован был отряд санитарок, отведена отдельная площадка на бывшем торге, где уже нечем было торговать. За это полагался женщинам очень скромный паек. Но когда наступил интенсивный обстрел города, раненых поместили в монастырь, потому что он находился в конце города и туда просто не долетали снаряды. Святослав собрал всех военачальников полков и отрядов. Рядом с собой он посадил Икмора, который должен был заменить Сфенкеля и стать правой рукой в руководстве войском, слева сидел Улеб, у которого была своя дружина, потом Тур и Ян, бояре новгородской и ладожской дружины, киевлян возглавляли Христен и Борич, за ними Каницер, который начальствовал над тремястами оставшимися варягами, но подчинявшийся вначале Сфенкелю, а теперь Икмору. И, конечно, Шивон, Кол и Божан, у которого тоже осталось немного болгар.

- Как будем дальше жить, други? - спросил Святослав, когда все уселись. - Положение наше не ахти как хорошее. Будем биться, али как?

Святослав умолк. За последнее время он сильно изменился. Буквально год назад, когда вернулся из Киева, в нем чувствовалось буйство энергии, острота взгляда и свежесть лица. Ныне все куда-то ушло. В чубе и на усах появились седые волосы, взгляд более устойчив, будто он проверял, испытывал человека на высказанные слова, мощные руки с крупными ладонями замыкались в единый кулак, и только по шевелению пальцев можно было определить работу мысли. Настроение дружин, его руководителей для него стало значить больше, чем собственные решения, потому он все чаще собирал их, как бы пытая себя, проверяя собственные мысли.

В это время на город снова обрушился град камней, стрел и бочек, заполненных горючим материалом. Бочки раскалывались, и из них, как из голов Змея Горыныча, появлялись языки пламени. Это была придумка Куркуаса, который как-то пригласил Цимисхия на демонстрацию этой бомбардировки и, когда в городе повалил черный дым, получил от императора кольцо. Цимисхий знал, чем награждать своего родственника. Поднялся Волк и возмущенно сказал:

- До каких пор, княже, мы будем терпеть этого аспида? Не пора ли ему замкнуть эту пасть? Полагаю сделать вылазку и уничтожить все пороки.

Шевельнулся Свенельд, разгладил усы и усмехнулся:

- Полагать можно что угодно. А вот исполнить кишка тонка. Ты погляди со стены на то, как расположены пороки. У них тройная защита: первая - валы, вторая - охрана, третья - рвы, а я уверен - там наточенные колья, четвертое - гоплиты, они расположены рядом с пороками. Открытое выступление может привести в ловушку, потому что конница перекроет отступление. Тайное? Неожиданное? Это надо хорошо обмозговать, прежде чем соваться.

- Я не о том, - сказал Святослав, - можем ли мы одолеть и сокрушить греков?

Наступило тягостное молчание. Потом Улич сказал:

- Глядя на войско их, мы еще никогда не сражались с такой ратью. Они раз в десять превосходят нас. Потом у них есть всадники, которые все покрыты броней, даже лошади, и нам с ними тяжело сражаться. А мы своих лошадей доедаем. Правда, мы тут кое-чего придумали, длинные пики выручают, натягиваем перед строем воловьи жилы, но все равно биться тяжело. Может быть, вступить с царем греческим в переговоры?