Рекс Уорнер - Гай Юлий Цезарь

Как я и предполагал, несмотря на все усилия сенаторов, предложение было принято и стало законом. Помпей приступил к выполнению своих обязанностей немедленно, и, похоже, эта кампания против пиратов стала одной из самых блестящих в его карьере. В течение двух-трёх месяцев всё Средиземное море было очищено от пиратов и свободное плавание в его водах обеспечено на долгие годы. Несмотря на все спекуляции вокруг полководческого гения Помпея, эта успешная акция явилась результатом блестяще продуманных административных действий. Сторонники законопроекта Габиния могли с уверенностью заявить, что операция была проведена гораздо успешней, чем кто-либо мог предположить. Однако те, кто опасался концентрации власти в одних руках, могли обратить внимание на то, что после уничтожения пиратов Помпей был не намерен складывать возложенные на него полномочия. Вместо этого он остался в Азии в ожидании результатов агитационной кампании, которую проводил зимой в Риме другой его сторонник — трибун Манилий. В начале января он предложил другой законопроект, в соответствии с которым за Помпеем сохранялась его настоящая должность, кроме того, он назначался командующим армией, воюющей против Митридата. Это предложение давало Помпею власть вдвое большую, чем до этого у него была, и позволяло получить практически неограниченные полномочия. Неудивительно, что сенат яростно выступил против. По мнению сенаторов, этот законопроект означал конец республики и начало эры диктатуры. Развивавшиеся события доказывали, что в их словах была доля правды. Ошибка же заключалась в предположении, что центром сосредоточения власти будет Помпей. Сенат не понял, что если человек не способен либо не желает пользоваться безграничной властью, то не имеет никакого значения, каким количеством власти он обладает.

Как и в прошлый раз, я по тем же причинам выступил в поддержку назначения Помпея. Так же поступил и Цицерон, который уже стал претором и хотел получить поддержку граждан и финансистов, большинство из которых были горячими сторонниками Помпея. Речь Цицерона по этому случаю оказалась поистине великолепной. В ней он умудрился польстить практически всем.

Результат голосования был, естественно, предрешён. Через год после того, как Помпей возглавил кампанию против пиратов, он занял ещё один даже более значительный пост. Никогда ещё в истории нашего государства власть над такими большими территориями, над огромными армиями и флотом не концентрировалась в руках одного человека. Помпей получил новость о своём назначении в Азии. Даже его друзьям показалась лживой реакция Помпея на это известие. Говорят, что, прочитав депешу из Рима, он глубоко вздохнул, повёл бровями, пожаловался на свою судьбу, которая принесла ему величие, и заявил, что хотел бы провести остаток своих дней в спокойствии в кругу семьи, рядом с женой. Однако ему не удалось никого провести, хотя бы потому, что, зная лично его жену, я мог с уверенностью сказать, всё это была чистой воды ложь. Как раз в это время у меня начался роман с Муцией, кроме того, я был близок с женой Габиния. Разговаривая с ними о Магне, я лишь утвердился в своём мнении о личности и характере Помпея.

На деле же Помпей окончательно проявил свою сущность, заняв новый пост главнокомандующего. Это произошло в Азии во время встречи между ним и Лукуллом. Сначала два прославленных полководца пытались быть вежливыми друг с другом. Однако возобладал реальный расклад сил, различия характеров и подготовки. Действительная власть находилась в руках Помпея, и не в его стиле было скрывать это. Он отказался использовать очень разумные предложения Лукулла по управлению завоёванными землями, кроме того, ему удалось переманить на свою сторону большую часть его армии. Лукуллу оставалось лишь упрекать соперника, что он и делал в весьма резких выражениях. Помпей, утверждал он, действовал как всегда. Он появлялся, чтобы сорвать плоды чужих побед. Так он поступил в Испании, где решающую роль в войне сыграл Метелл. Так он поступил по отношению к Крассу, усмирившему восстание Спартака. Теперь он присваивал себе лавры победителя Митридата, чьи грозные армии уже были разбиты.

После нескольких унизительных сцен, в которых страсти накалялись до предела, Лукулл вернулся в Рим, чтобы насладиться заслуженным триумфом. Однако это удалось ему лишь через несколько лет. Неудивительно, что после этого он удалился с политической арены, лишь иногда показываясь в сенате, и то, если появлялась возможность принести вред Помпею. В бесславном конце Лукулла, по моему мнению, проявилось крушение всей системы идеалов, связанных с именем Суллы. Лукулл был даже более талантливым и блестящим полководцем и политиком, чем Сулла или Помпей. Почему же он потерпел поражение? Единственное, что можно сказать, он появился не ко времени. Остаток своих дней он посвятил садоводству, выращиванию разных пород рыбок, организации шумных, хлебосольных празднеств.

Тем временем на Востоке Помпей наслаждался тем, чего Лукуллу удалось добиться либо хитростью, либо силой. Боевые действия уже не были такими ожесточёнными, но за шесть месяцев удалось отбросить армии Митридата к самому Кавказу. Новости об успехах Помпея приходили в Рим каждый день, но в то время мысли мои были заняты подготовкой к следующим выборам и головной болью о том, где я достану деньги в случае моего избрания на пост эдила.

Следующие шесть лет ознаменовались жестокой борьбой за власть, во время которой по крайней мере один раз моей жизни реально угрожали, не единожды моя политическая карьера буквально висела на волоске. Однако жизнь сложилась так, что за эти трудные годы моё политическое влияние заметно усилилось, и со временем я мог практически на равных общаться с Помпеем и Крассом.

Почти всё это время я оставался очень близко связанным с Крассом. Он помог мне материально во время выборов. Летом того года, когда Помпей стал командующим на Востоке, меня выбрали эдилом. Тогда мне было тридцать шесть лет. В должность мне предстояло вступить к концу года, и я искал, где занять ещё денег, чтобы сделать моё пребывание на этом посту запоминающимся. В тот год Красс и Катул стали цензорами, и Красс пообещал, что поручит мне восстановление и украшение Аппиевой дороги. А это тоже стоило денег. И хотя я должен был получить определённую сумму из казны, мне хотелось потратить на эту дорогу гораздо больше денег.

Но до того, как я начал заниматься всем этим, я стал в определённой степени участником заговора. Это был нелепый заговор, в котором скорее проявилась импульсивность Катилины, чем предусмотрительность Красса. Ведь и он участвовал в нём.