Рекс Уорнер - Гай Юлий Цезарь

Сам Красс, несмотря на свои политические способности, действовал методами скорее не государственного деятеля, а финансиста, что заставляло его скрывать свои истинные цели и добиваться их руками других людей. Он прилагал огромные усилия, чтобы добиться репутации человека респектабельного и скромного. Красс часто бывал великодушен с теми, кто был должен ему деньги. Прекрасный оратор, пользовавшийся авторитетом в сенате, он не скрывал своих опасений насчёт слишком большой концентрации власти в руках Помпея. Однако в то же время Красс гораздо планомерней, чем Помпей, старался принизить роль сената и прибрать к рукам верховную власть в стране. Для выполнения своих планов он порой использовал людей бесчестных и неуважаемых, от которых потом приходилось избавляться. Его методы были бессовестными, но конечная цель оставалась неизменной. Для него было бы выгодно, если бы он сам или человек, которому он доверяет, стал командовать армией либо в Италии, либо в Испании, либо в Египте и на равных мог противостоять Помпею. Ирония судьбы состояла в том, что цели своей он добился, но это стоило ему жизни. Помпей достиг своего положения, непосредственно обращаясь к людям. Мне казалось, что на тот момент это был единственный действенный метод. Однако Красс-финансист хотел одним махом решить сразу несколько проблем. В частности, он хотел, чтобы консулами назначили его людей. В те годы он потратил огромные суммы, вложив их в выборы консулов.

Планы его были тщательно продуманы ещё до выборов, на которых меня избрали эдилом. Если бы в тот момент кандидаты на пост консулов, поддерживаемые Крассом, были избраны, предполагалось, что были бы предложены законопроекты, по которым под наше влияние попадали Испания и Египет. Амбициозный, но, как оказалось, бесперспективный молодой человек, Гней Пизон, был бы направлен в Испанию, а я в Египет. Если бы наши планы осуществились, мы бы получили власть, подобную той, которой обладал Помпей, но центр которой был бы в Риме.

Одним из кандидатов Красса на выборах того года стал Катилина. К тому времени мне удалось узнать его поближе, и я предпочёл бы вовсе избегать общения с ним, если бы он не был человеком, способным представлять наши интересы, и в частности мои, в борьбе за пост эмиссара в Египте. Конечно, у него были некоторые достоинства. Он был предан друзьям, храбр, силён и физически и морально, если только категория морали к нему применима. Как и я, он происходил из обедневшей патрицианской семьи. С самого начала своей карьеры он мечтал добиться величия и действовал без зазрения совести. Он воевал на стороне Суллы, во времена террора он обогатился за счёт его жертв. Ему удалось сохранить место в сенате и во времена консульства Помпея и Красса, когда многие сторонники Суллы были лишены цензорами своих мест. Возможно, именно тогда Красс решил, что Катилина сможет помочь ему в будущем. Несмотря на то что долги его бесконечно росли, он добился поста претора, и в тот год, когда Помпей проводил кампанию по борьбе с пиратами, Каталина стал наместником в Африке. Там он нечестным путём нажил много денег, и, когда вернулся в Рим, ему грозило судебное разбирательство. Однако, став официальным кандидатом на пост консула, он надеялся, что оно будет отложено, а в случае победы (в которой он, похоже, не сомневался) безопасность была ему гарантирована. Задолго до того как имена кандидатов на консульство были объявлены, он уже стал говорить так, будто избрали именно его. Он был предан политической линии, выработанной Крассом и мной, и на данном этапе мы могли контролировать его, если бы он действительно получил власть. Ему нравилось делать вид, что все идеи принадлежат ему, и своими непродуманными высказываниями он приносил вред не только себе, но и нам. Он любил повторять, что является гласом народа, освободит его от непосильного бремени долгов, а тех, кто попытается встать на его пути, уничтожит. Его бедами были тщеславие и фантазёрство. Он не мог понять, что угрозы бессмысленны, если у тебя нет власти их реализовать. И действительно, его высказывания не приносили ему ничего, кроме вреда. Таким образом, консул, отвечавший за проведение выборов, отказался регистрировать его как официального кандидата, мотивируя это тем, что обвинения против него уже были в суде. Так как обвинитель ещё не был назначен, подобные меры консула не имели прецедента и носили провокационный характер. Но Каталине было некого винить, кроме себя самого.

Несмотря на отстранение Каталины, наши планы не нарушились. Были и другие кандидаты, на которых мы могли положиться. Красс начал кампанию по выдвижению Публия Суллы и Публия Автрония. С помощью огромных взяток им удалось победить. Сулла был племянником диктатора и моим некровным родственником. Он был умён и богат. Гораздо позднее уже под моим руководством он сыграл решающую роль в битве, определившей судьбу республики. Единственным достоинством другого кандидата было то, что он целиком зависел от Суллы и Красса, будучи должен им огромные суммы денег. По натуре он был груб и жесток.

Казалось, что после избрания этих кандидатов нам легко удастся выполнить наши планы на следующий год. Однако опять Красс допустил грубую стратегическую ошибку и выборе людей. Сенат так или иначе был готов принять Суллу, но что касается Автрония, об этом не могло быть и речи. В то же время у них не было такой широкой поддержки граждан Рима, чтобы они могли игнорировать выступления сенаторов против них, как впоследствии смог поступить я.

В данном случае сенат действовал стремительно и довольно успешно. Проигравшей стороной на выборах были мой дядя Луций, младший из братьев Котта, и Манлий Торкват. Они-то и выдвинули против победивших обвинения в даче взяток и при значительной поддержке сената выиграли это дело, после чего их назначили консулами вместо Суллы и Автрония.

Все эти события произошли в конце ноября. А где-то в начале декабря Каталина собрал Суллу, Автрония и других в доме Красса, чтобы рассказать нам (так как я тоже там был) свой поразительный план захвата власти. В мерцании лампы Каталина казался гигантом. Его жесты были скупы, но очень энергичны и выразительны. Казалась, он был выкован из железа, а не рождён из плоти и крови. Он горел огнём решимости начать революцию. Подтверждением тому был тот факт, что ему удалось увлечь своими идеями такого здравомыслящего человека, как Сулла, и почти добиться поддержки Красса.

Его план был очень смел и абсолютно неадекватен складывающимся обстоятельствам. Короче, он предполагал убить консулов в день вступления в должность — первого января. На их места встанут Сулла и Автроний, которые создадут законодательную базу для уничтожения всех тех, кто выступит против нового режима. После этого быстро и решительно претворяется в жизнь наш с Крассом план. Пизон становится наместником обеих провинций Испании и создаёт там армии. В Африке его должен был поддержать один известный человек по имени Ситтий, имевший влияние среди местных племён и, что немаловажно, экономическую заинтересованность в этом регионе. Тем временем я получаю полномочия на аннексию Египта. Жителям Северной Италии будут даны права граждан Рима, кроме того, предполагалось принятие ряда популистских мер, среди которых сокращение процентной ставки по долгам. Именно это особенно привлекло многих заговорщиков, в том числе Гая Антония Кретика, против которого я когда-то выдвигал серьёзные обвинения.