Дмитрий Евдокимов - Воевода

В это же время на юге Москвы повалил густой горький дым. Это сапежинцы подожгли кирпичный завод. Мстиславский повернул свою рать к югу, одновременно послав к Жолкевскому своего представителя выведать: кем является Сапега для Москвы — врагом или другом? Мстиславский просил Жолкевского унять Сапегу или хотя бы сделать так, чтобы тот не мешал русским воевать с самозванцем.

Жолкевский немедленно направил к Сапеге своего гонца с просьбой приостановить военные действия и разрешил русскому воинству из своего отряда под командованием Ивана Салтыкова отправиться под начало Мстиславского для защиты Москвы от самозванца. Одновременно он предложил больше не обмениваться письмами, а сойтись для переговоров. Они состоялись 17 августа, когда на Девичьем поле с гетманом съехались трое главнейших бояр — Фёдор Иванович Мстиславский, Василий Васильевич Голицын, Данило Иванович Мезецкий и двое думных дьяков — Василий Телепнёв и Томило Луговской. Именно эти люди приняли на себя ответственность решать судьбу отечества, объявив себя уполномоченными от всей земли, хотя выборные от всей земли только съезжались. Они подписали договор, присягнув королевичу Владиславу, и отправились на благословение к патриарху. С ними были также и бывшие тушинцы — Михайло Салтыков с сыном Иваном, князья Василий Масальский и Фёдор Мещёрский, Михайло Молчанов, Григорий Кологривов, Василий Юрьев.

Патриарх выслушал их и, нахмурившись, сказал:

— Если в намерении вашем нет лукавства и вы не помышляете нарушить православную веру и привести в разорение Московское государство, то пребудет на вас благословение всех четырёх православных патриархов и нашего смирения, а иначе — пусть ляжет на вас клятва [97] Здесь: проклятье, отлучение от Церкви. от всех четырёх православных патриархов и от нашего смирения, и вы будете лишены милости Бога и Пресвятая Богородицы и примите месть от Бога наравне с еретиками и богоотступниками.

Михайло Салтыков начал плакать и уверять, что в нём нет лукавства, что он жизнь готов положить за православную веру. Патриарх наконец благословил всех, кроме Михайлы Молчанова, убийцы Фёдора, сына Бориса Годунова, игравшего недолго роль второго Димитрия. Патриарх всенародно крикнул на него в церкви:

— Окаянный еретик! Ты недостоин войти в церковь Божию! Прочь отсюда.

После подписания договора началась присяга. Она проходила на Девичьем поле, где были раскинуты роскошные шатры. Перед убранным налоем вначале присягнули гетман и польские военачальники за короля, королевича, за всю Речь Посполитую и за всё её войско. Потом двое архиереев приводили к присяге русских бояр, за ними служилых людей, а затем и всех прочих. Присяга продолжалась несколько дней. Одновременно по городам были разосланы дворяне и дети боярские для приведения их и окружающих их земель к присяге. В окружной грамоте, подписанной Мстиславским, объяснялось, что после низведения Шуйского был вызов выборных людей под Москву, но до сих пор никто из них не явился, а между тем гетман Жолкевский стоял под Москвою и при нём русские люди с Салтыковым, — поэтому все духовные и мирские люди всего Московского государства принуждены просить на царство Владислава, королевича Польского, но с тем, чтобы он принял греческую веру.

Везде присягал обманутый таким образом народ. Ведь, как обнаружилось уже через месяц, поляки не выполнили ни одного пункта договора. Присягнули среди прочих и все города рязанские. Приняли присягу и целовали крест королевичу Владиславу и Прокопий Ляпунов, и Дмитрий Пожарский.

«Договор Жолкевского с боярами о возведении королевича на русский престол от 17 августа 1610 года.

1) Патриарху, духовенству, синклиту и всем сословиям Московского государства просить короля Сигизмунда, да пожалует им сына своего во цари.

2) Королевичу венчаться от патриарха по древнему обряду.

3) Владиславу-царю чтить святые храмы, иконы, мощи и всё духовенство; церковных имений не отнимать, в духовные дела не вмешиваться.

4) В России не быть ни латинским, ни других вероисповеданий костёлам; жидам не выезжать в Московское государство.

5) Не переменять древних обычаев; чиновникам и боярам быть одним русским.

6) Поместья и отчины неприкосновенны.

7) Основанием гражданского правосудия быть судебному, коего исправление и дополнение зависит от государя, думы боярской и земской.

8) Государственных преступников казнить единственно по осуждению царя с боярами и людьми думными; без торжественного суда боярского никто не лишается ни жизни, ни свободы, ни чести.

9) Кто умрёт бездетен, имение его отдавать ближним или кому он прикажет.

10) Доходы государственные остаются прежние; а новых налогов не вводить без согласия бояр.

11) Земледельцам не переходить ни в Литву, ни в Россию от господина к господину.

12) Польше и Литве утвердить с Россиею вечный мир.

13) Жителей из одного государства в другое не переводить.

14) Торговле между обоими государствами быть свободной.

15) Королю немедленно вывести войско из всех городов русских.

16) Всех пленных освободить без выкупа.

17) Гетману отвести Сапегу и других ляхов от Лжедимитрия и вместе с боярами взять силой для истребления злодея.

18) Между тем гетману стоять с войском у Девичьего монастыря и никого из своих не пускать в Москву, без дозволения бояр и письменного вида.

19) Марине Мнишек ехать в Польшу и не именоваться государынею московскою.

20) Отправиться великим послам российским к государю Сигизмунду и бить челом, да крестится Владислав в веру греческую».

Гетман сдержал своё слово лишь в одном пункте договора: ему действительно удалось «отвести» Сапегу от Лжедимитрия, да и то было сделано с помощью русской государственной казны, которой он вскоре начал распоряжаться как своей собственной. «Царику» же гетман в порядке компенсации предложил через Сапегу от имени короля владение Самбором либо Гродно по выбору. Тот понял, что «рыцарство» его предало, и в порыве досады заявил:

— Да лучше я буду служить у мужика и кусок хлеба добывать трудом, чем смотреть из рук его величества!

А Марина повторила то, что уже сказала однажды:

— Пусть король Сигизмунд отдаст царю Краков, а царь его милости уступит Варшаву.

Оставив «сапежников», Лжедимитрий в сопровождении «верного» Заруцкого запёрся в Угрешском монастыре. Жолкевский решил схватить «вора» и просил у бояр разрешения провести с этой целью своё войско через Москву. Предупреждённый кем-то из москвичей, вор успел уйти в Серпухов, а затем в Калугу. Тем не менее мирный поход польского войска через Москву и обратно в Сетунь сослужил добрую службу Жолкевскому, повысив к нему доверие москвичей. Ещё более возросла его популярность среди «лучших людей» после роскошного пира, который устроил гетман в честь изгнания самозванца 29 августа. Гетман одарил всех русских, присутствовавших на празднестве: кто получил коня, кто — саблю, кто — чашу.