Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

Неприятель бежал в разные стороны, но Кромвель не успел насладиться победой. В четверти мили от поля сражения показалась вся армия лорда Ньюкасла. Драгуны Кромвеля отступили. Армия графа Манчестера не выдержала удара и побежала. Кромвелю было приказано собрать разрозненные отряды пехоты и конницы. Он стал исполнять приказание. Люди Манчестера плохо повиновались и своим офицерам, тем более не желали слушать чужого. Ньюкасл приблизился, дал несколько залпов и стал наседать. Пехота и кавалерия парламентской армии бросилась отступать. Лошади были измотаны. Казалось, о сопротивлении нечего было и думать.

Только два капитана, Уолли и Эйско, сохранили спокойствие. С четырьмя эскадронами они выдвинулись против всей армии лорда Ньюкасла, маневрировали и, кажется, именно в этом бою применили новую тактику, незнакомую и неожиданную для монархистов: не отвечали на огонь неприятеля, ждали сближения, стреляли в упор, нанося большие потери, и отступали, сохраняя порядок, чтобы встретить новую атаку таким же залпом, чуть ли не приставляя мушкет к животу. Пользуясь этим прикрытием, Кромвель собрал воедино главные силы, навёл кое-какой порядок в пехоте и кавалерии и отступил, не потеряв ни одного человека.

Победа и на этот раз не досталась ни той, ни другой стороне, как при Эджхилле. Парламентская армия отступила, армия Ньюкасла её не преследовала, хотя могла уничтожить, имея несомненное превосходство. Причиной этой слабости было своеволие лорда Ньюкасла. В ставке короля был разработан план осенней кампании, обещавший полный и окончательный разгром всех парламентских сил. По этому плану государь должен был двинуться с запада на восток, тогда как армия лорда Ньюкасла одновременно пошла бы с севера на юг, разбив по пути войско лорда Манчестера. Две силы сошлись бы под Лондоном, и город должен был сдаться без боя, а если бы вздумал сопротивляться, его ополченцы были бы уничтожены в первой же стычке.

План был превосходный. Дело было за Ньюкаслом. Ньюкасл отказался его исполнять только потому, что был лордом. В старой Англии король имел право призвать лорда к оружию, но не имел права приказывать, где, когда и с кем тот должен сражаться. Лорд Ньюкасл прекрасно себя чувствовал в родных северных графствах. Ему не хотелось тащиться на юг, и он объявил, ничуть не смущаясь, что поможет монарху, как только возьмёт Гулль, в его владениях единственный город, удерживаемый парламентскими войсками. Таков был закон. Карлу оставалось только смириться, его армия не сдвинулась с места.

Лондон стал успокаиваться. По предложению графа Нортумберленда палата лордов решила начать новые переговоры о мире. На этот раз предложения, с которыми парламентская депутация должна была отправиться к королю, были не только крайне умеренными, но и позорными. Обе армии немедленно распускались, хотя парламенту, в сущности, уже было некого распускать. В верхнюю палату возвращались лорды, изгнанные из неё за то, что перешли служить своему сюзерену. Парламенту оставалось право собирать ополчение, а вопросы церкви должны впредь решаться синодом.

Утром пятого августа лорды передали свои предложения нижней палате. При этом они были надменны, точно на всех фронтах одержали победу. Лорды объявили, что пора положить конец бедствиям, которые раздирают отечество. Им возражали, что постыдно и глупо терять преимущества, которые парламент успел получить, и убеждали подождать с переговорами хотя бы до того дня, когда станут известны результаты переговоров в Шотландии. Лорды настаивали:

— Наши дела пошли плохо, правда, в Лондоне простолюдины готовы вести войну до конца, однако богатые и знатные горожане не расположены к ней, это можно понять из того, что они отказываются от новых налогов, которые необходимы для содержания армий. К тому же какая беда, если мы начнём переговоры на разумных условиях? Если король примет их, будет мир. Если он их отвергнет, его отказ тотчас доставит нам больше солдат и денег, чем в состоянии дать все приказы парламента.

Постановили, что спор разрешится голосованием. Против предложения лордов было подано всего шестьдесят пять голосов, тогда как за него девяносто четыре. Меньшинством овладела растерянность, ведь оно теряло не только права, уже завоёванные парламентом и ограждавшие страну от злоупотреблений и беззаконий, но и надежды на дальнейшие преобразования, которые должны были обеспечить свободу собственности и личности. Меньшинству надлежало действовать как можно скорей, чтобы переломить настроение лордов. Но как?!

Ответ на запрос не пришлось долго ждать. В тот же день слухи о предполагаемом мире распространились по Лондону. Крупные торговцы и финансисты, успев успокоиться и подсчитать прибыли, пришли в благородное негодование. Они давали парламенту деньги взаймы и хотели их получить с процентами. Дельцы наживались на военных поставках и желали обогащаться и впредь. Если бы это зависело только от них, война продолжалась бы вечно. На этот раз их поддержали городские ремесленники и подмастерья, которых беспокоили не прибыли, а низкие налоги и свобода вероисповедания.

В лондонском Сити были приняты срочные меры. Шестого августа, в воскресенье, городской совет собрался на спешное заседание, хотя этот день предназначался для отдыха и усердных молитв. Тем же вечером по городу распространились памфлеты, призывавшие народ к возмущению. Совет заседал сосредоточенно и плодотворно. Наутро была готова петиция.

Наутро, седьмого августа, один из олдерменов внёс в нижнюю палату этот документ. К ней был приложен предварительный текст постановления. Постановлением предусматривалось создание особого комитета, который наделялся властью набирать добровольцев в армию и принимать пожертвования на их содержание. У входа в Вестминстер его приветствовала воинственно настроенная толпа. Она осыпала бранью членов верхней палаты, которые собирались на заседание. Им угрожали расправой. Оскорблённые лорды протестовали, объявив представителям нации, что отложат свои заседания на несколько дней, если мятежные сборища не прекратятся.

Депутаты на их угрозы не обратили внимания, они в бурных прениях обсуждали петицию. Сторонники войны и сторонники мира оказались непримиримы. Вопрос был поставлен на голосование. В пользу мира высказался восемьдесят один депутат, семьдесят девять голосов было подано против. Разница в два голоса довела до крайних пределов возбуждение представителей нации и толпы у входа в Вестминстер.

Стоящие за мир не стали терять времени даром. Они подняли женщин, этих вечных противниц войны, не желающих терять сыновей и мужей. Те собрались девятого августа у входа в Вестминстер, с белыми лентами на шляпках. Их было тысячи две или три. Жёны и матери со своей стороны внесли в парламент петицию: