Алексей Салмин - Буря на Волге

— Вот то-то и оно, а ты говоришь: скучно. Нет, брат, такой работы поискать надо, — подмигнул Пискунов.

— Послушай-ка, Петр Гурьяныч, мне кажется, ты нам кое в чем можешь помочь, — заметил Ерошкин. — Ты вот говоришь, что испытываешь кабельные линии, а не приходилось ли тебе испытывать на меховых фабриках?

— В этом году нет, а в прошлом было дело...

— О, тогда ты нам нужен как живой свидетель. Кто ремонтировал эту линию? — Ерошкин пристально посмотрел на Трескунова.

— Мастер Чилим со своей бригадой.

— А не можешь сказать, где материалы брали для этого ремонта?

— Не знаю. Надо полагать, на тех же фабриках.

— Еще один вопрос. Не сможешь нам сказать, какая сумма выплачена за этот ремонт?

— За точность не ручаюсь, а помнится что-то примерно около трех тысяч рублей, — Трескунов надел перчатки.

— Ты уже уходишь? — спросил Пискунов.

— Да, нужно на работу.

— Подожди минутку, еще один вопрос. Не можешь ли нам сказать, кто получил за ремонт такую приличную сумму?

— Кто работал, тот и получил, — Трескунов направился к выходу.

— Теперь все ясно, — перекинулись значительным взглядом ревизоры.

После разговора с Трескуновым они еще с большей энергией принялись за выявление преступных действий сетевых работников...

Явившись утром, разложив на столе свои дела, они выдвигают ящики, где лежат со вчерашнего дня еще не закрытые приключенческие романы, и, подперев головы ладонями, поглощают страницу за страницей, уносясь в прекрасный мир, изображенный автором. А если случайно заглянет в бухгалтерию сетевой работник, то ящик с книгой захлопывается, и ревизоры торопливо начинают ворошить бумаги на столе, делая самую кислую физиономию, и тем самым показывают, как тяжело им нести взваленную на них обязанность.

Но вот зима с лютыми морозами начала проходить, солнце все выше стало подниматься в небесную синеву. Ревизоры сбросили теплые ушанки. Ерошкин накрыл свою умную голову военным картузом и облекся в летнюю армейскую форму, хотя по случаю грыжи в армии никогда не служил. Пискунов же надел по сезону светло-серый костюм, а на голове его красовалась черная фетровая шляпа.

Весна идет полным ходом. Рабочие уже готовятся к первомайским торжествам. А Чилиму за хорошую работу преподнесли толстый том обвинений. Правда, его передали не Чилиму, а директору. Прочитав несколько бумажек этого кляузного дела, Стрижов с возмущением подумал: «Как так, без моего ведома написать столько актов на моего лучшего работника, не известив директора.. Нет, я этого никому не позволю». Тут же он нажал кнопку звонка.

Вбежала секретарша.

— Позовите ко мне Чилима!

— Ну, как дела, Василий Иваныч? — спросил Стрижов.

— Все в порядке, Андрей Петрович.

— Садись-ка, поговорим по душам. Ты вот с таким делом не знаком? — Стрижов показал толстую папку с бумагами на столе.

— А что это такое, новые инструкции, что ли?

— Новые инструкции на старых кляузных дрожжах... — улыбнулся Стрижов. — Это акты по обвинению Чилима в незаконных действиях, связанных с работами на других производствах.

— Нет, Андрей Петрович, это сплошное вранье. Никаких незаконных работ на других предприятиях я не выполнял, — покраснел Чилим.

— Допустим, что так. А вот на меховых фабриках ты работал в сентябре прошлого года?

— А что там незаконного, если мне дано было предписание главного инженера сети.

— А чем ты докажешь, что оно было?

— Вот чем, — Чилим вытащил из записной книжки бумажку и, развернув, положил на стол перед Стрижовым.

Это было письмо администрации меховых фабрик с просьбой отремонтировать поврежденный участок кабельной линии. На письме наискось размашистым почерком было написано:

«Мастеру кабельного участка Чилиму. Произведите ремонт в неурочное время. Материал и транспорт предоставит заказчик.

Главный инженер Плашкотин».

— Кроме того, — добавил Чилим, — я работал не один, еще было девять человек: монтеры, подсобники и работники лаборатории.

— Вот в этом вся беда, что работало вас много, а деньги ты получил один, как гласят акты ревизии.

— Действительно, я расписался за всю сумму один, но ведь я получил ее не для себя, а на всю бригаду, которой и раздал. Себе же взял лишь десятую долю.

— А расписки тех, кто получал, у тебя сохранились?

— Никаких расписок я не брал.

— Вот за это-то и хотят тебя упечь под суд.

— Пусть судят и вызовут на суд всех работавших на этом ремонте.

— Но прежде чем дело пойдет в судебные органы, с ним должна ознакомиться комиссия областного комитета партии.

— Будет ли комиссия обкома интересоваться этим кляузным делом? — заметил Чилим.

— Будет! И вот почему: из управления комбината уже подали секретарю областного комитета партии заявление на неправильные действия управляющего.

Первомайские торжества прошли. А спустя несколько дней в кабинет директора сети пришла комиссия из трех человек. Двое из обкома партии, а третий — секретарь сетевой парторганизации Корнев. Эта комиссия начала не с бухгалтерии, а с самого директора.

— Здравствуйте, товарищ Стрижов, мы из областного комитета партии, пришли ознакомиться с вашим производством. Как у вас дела с выполнением планов дальнейшего расширения сетевого хозяйства? Как с авариями в кабельных сетях: увеличиваются или уменьшаются?

— В этом году прошло три месяца без аварий, - сказал Стрижов.

— Занимается ли техучебой персонал? И кто проводит занятия?

— С монтерами-кабельщиками проводит занятия начальник цеха Чилим.

— А ваши инженеры, техники тоже ведут занятия?

— Занимаются на других участках сети.

— Так, все это хорошо. Но вы, наверно, уже догадываетесь, что мы пришли к вам по другому делу, касающемуся вашего производства. У вас работает Чилим, о котором только что вы упомянули. А ведь он является преступником, как явствует из настоящего дела, — при этих словах член комиссии извлек из своего портфеля пухлую папку.

— Вы, наверное, знакомы с таким громоздким произведением «искусства» работников вашего управления?

— Да, отчасти знаком, — директор поглядел на папку.

— Мы тоже отчасти познакомились с таким важным делом и теперь пришли окончательно уточнить и выяснить на месте, на кого наложить взыскание — на вашего начальника или на бюрократов, бездельников из управления комбината. Вас, как директора, просим помочь нам точно разобраться в этом сложном вопросе. Как помечено на его обложке, начато это дело в декабре прошлого, а окончено в апреле этого года. Ревизоры трудились полных четыре месяца, получая солидную зарплату. Это никому не нужное дело встало в несколько тысяч рублей. Что вы на это скажете, товарищ Стрижов? Вот вы, как директор, могли бы разрешить любому из ваших работников, включая главного инженера, затратить без пользы для дела такую громадную сумму?