Алексей Салмин - Буря на Волге

— Ни в коем случае.

— Так, хорошо. Теперь не расскажете ли нам, кто такой Чилим? Сколько работает он у вас па производстве?

— Полностью, пожалуй, не сумею охарактеризовать его, поскольку сам не очень давно работаю здесь.

— Ну что ж, расскажите, что знаете о нем за время совместной работы. А за остальные годы мы можем взять справку в отделе кадров. Там, наверное, найдутся кое-какие документы.

— Да, такие документы найдутся. Я сам отлично помню, что Чилим неоднократно премировался за хорошую работу, за изобретения.

— Значит, у него есть изобретения?

— Да, и очень ценные для нашего производства.

— А не сможете нам объяснить, какие это изобретения?

— Пожалуйста. Только следует спуститься в мастер-скую. Сейчас или потом посмотрите?

— Пойдемте лучше сейчас.

Оставив папку со следственными документами у директора на столе, все отправились в мастерскую.

— Вот станок для оплетки провода, предложенный и изготовленный самим Чилимом, — сказал Корнев. — Я сам видел, как он трудился ночами над ним.

— А еще какие есть у него изобретения?

В это время в мастерской производилась сварка муфт из рольного свинца.

— А вот это второе и очень ценное предложение. Оно нам хорошо помогло выбраться из прорыва со свинцовыми муфтами и тем самым сократить аварии в кабельной сети, — пояснил директор. — Смотрите, сейчас начнется сварка кислородной горелкой. Это новое у нас в Союзе.

Сварщик заложил между пластинами свинцовую заготовку для трубы, зажал гайками на болтах, и вспыхнуло пламя газовой горелки. Сварщик отрегулировал пламя и направил в прорез верхней пластины. Один из работников обкома посмотрел на часы, видимо, засекая время сварки. Корнев предупредил:

— На часы можете не смотреть, вся операция происходит в течение полутора минут.

В это время сварщик отвел в сторону пламя горелки и погасил, сварка закончена.

— Очень оригинально! Удивительно, как мог додуматься рядовой рабочий? — воскликнул один из членов комиссии. — А образование у него какое?

— Низшее, но в настоящий момент надо признать его техником-практиком. Он все время занимается над собой и все свои знания передает рабочим своего цеха, — сказал директор.

— Конечно, все это хорошо, но пойдем уточним остальное, — предложил член комиссии.

— Может быть, нам вызвать самого Чилима? — спросил Стрижов.

— Не нужно, мы и без него управимся. Все документы, написанные работниками управления, гласят, что Чилим занимался частными работами на государственном предприятии и получил большую сумму денег. Так ли это, товарищ директор?

— Все это верно. Деньги, ассигнованные на ремонт кабельной линии, действительно Чилим получил и расписался в платежном документе. Но это не все. Сумма, указанная в документе, выплачена не одному, а на всю бригаду, которая состояла из десяти человек. Чилим получил только десятую долю.

— Понятно. Теперь вот что нам объясните: что это за работа была, которую не могли выполнить штатные работники той фабрики?

— У них на производстве нет специалистов по монтажу муфт высокого напряжения, — пояснил Стрижов.

— А ваше предприятие не могло выполнить эти работы в урочное время, оказав техническую помощь фабрике?

— Нет. У нас все рабочие были заняты на срочной работе.

— А вы, как директор, знали об этой работе? Знали и то, как оно выполняется?

— А как же, я и главный инженер были в курсе всего, поскольку администрация фабрики обращалась к нам с письмом.

— Теперь не можете ли нам пояснить, чем вызвана такая срочность этих работ по ремонту?

— Видите ли, какая вещь... Фабрики имели двустороннее питание электроэнергией, а когда одна из линий вышла из строя, то все они остались на одностороннем питании и в случае аварии могли понести громадные убытки от длительного простоя тысяч рабочих и порчи продукции.

— Хорошо. Вот теперь нам все понятно. И последнее: скажите, могли знать все это управляющий и посланные им ревизоры, приступая к продолжительной проверке документов?

— Тут вышло какое-то недоразумение. Управляющий ведь мог вызвать меня и спросить, прежде чем посылать ревизоров рыться в бумагах бухгалтерии, тогда это дело прекратилось бы в первый же день. Но он хотел упечь под суд Чилима.

— Это вы справедливо заметили, комиссия все учтет.

Итак, комиссия вопрос по обвинению Чилима решила по-своему. Ознакомившись со всеми материалами и побеседовав с людьми, она доложила обо всем секретарю обкома. Через несколько дней секретарь вызвал Коробкина.

— Здравствуйте, — входя в кабинет, сказал управляющий.

— Здравствуйте, товарищ Коробкин, присаживайтесь, закуривайте.

— Я некурящий.

— Хорошо, приветствую. Вот о чем я с вами хотел поговорить...

— Я знаю.

— Если знаете, тогда еще лучше. Когда вы посылали своих ревизоров в сеть, не подумали, что ваша затея сводится к пустому препровождению времени вашими дорогооплачиваемыми работниками? Разве вы не могли лично выяснить все у директора сети?

— От директора я все равно ничего бы не добился. Вы знаете, кто там директором?..

— Знаем, товарищ Коробкин, и очень благодарны Стрижову и подчиненному ему персоналу за то, что ведут образцово порученное им дело.

— Откуда это видно? — спросил Коробкин.

— Сеть не имеет аварий, а это главный показатель в их работе. Мы надеемся, что в скором времени казанская сеть выйдет на первое место во всем главке. Все данные у них имеются.

— Что-то я не заметил.

— Да вы и не могли заметить. Вам закрывало глаза ваше оскорбленное «я», что нам хорошо известно из протоколов ваших собрании и заседаний. Больно вы не любите критику. Как только выскажется против вашей плохой работы подчиненный, на второй же день вы предлагаете ему писать заявление об увольнении по собственному желанию.

— Позвольте, - прервал секретаря Коробкин.

— Что позволить? Довольно позволяли вам. Теперь придется ответ держать.

Чилим продолжал работать начальником цеха. Администрация не сумела подыскать знающего сетевое дело инженера.

— Начальника мы ищем, — сказал однажды Плашкотин, — да найти трудно. К тому же и у тебя, Василий Иваныч, дело неплохо идет — производство знаешь, так что потерпим.

Чилим свыкся с работой, хотя часто приходилось задерживаться допоздна.

«Уж не завел ли какую счетоводку там», — подумывала Надя. А он приходил усталый, измученный, и она понимала, что Вася все время думает только о производстве. К тому же прибавилась и еще одна обязанность. Секретарь партийной организации подал заявление об увольнении: он выезжал в Москву, на курсы журналистов. Корнев доложил об этом секретарю районного комитета.

— Кого ты, товарищ Корнев, рекомендуешь секретарем вместо себя? — спросил Дернов.