Сергей Фомичёв - Агриков меч

– Доспехи? – Сокол задумался. – Доспехи зачаровать дело нехитрое. Да только не того ты опасаешься, князь. От удара в спину не спасают доспехи. Главная угроза всякому властителю не в стреле вражеской кроется, а в измене. Много ли правителей на поле брани пали, а скольких отравили, зарезали, придушили? И кто? Не враги засланные, свои же. Родичи-соперники или бояре верные. От предательства чар не придумано, князь, а верность по принуждению не возникнет.

Теперь Борис задумался. Посмотрел на Ваську Румянца, на Тимофея, словно оценивая соратников на предмет измены. Предадут, случись оказия, или нет? Но, похоже, размышления такого рода молодому князю не по нутру пришлись.

– Отец вон тоже измену выводит под корень, – сказал Борис. – Получилось у него или нет, не знаю. Не уверен. Но я подумал, если своих же людей боятся, то с кем тогда останешься? Всех подозревать? Никому не верить?

– Это верно, – согласился Сокол. – Врага среди друзей искать занятие щекотливое. Иной раз хуже самого врага такие поиски беды наделают. Подозрение как ржавчина. А вокруг есть желающую усугубить дело – сплетни, доносы, лесть, слежка, наветы. На одной чаше весов власть, на другой дружба. Вот и думай, чем жертвовать. И потому всякому князю первым делом в людях разбираться нужно. Отец твой, каким бы суровым ни был, а, небось, не всех подряд на пытки тащил. Кому-то и на слово верил.

Румянец и Тимофей явно тяготились разговором. Нехорошо как-то деяния великого князя обсуждать. Нехорошо и опасно для простого-то человека.

– И всё же зачарованный доспех тоже лишним не будет, – вернул разговор к началу Тимофей. – Когда мы в Муром только ехали, стреляли в Бориса Константиновича.

– Вот как? – встрепенулся Сокол. – И кто же?

– Не углядели мы, к сожалению, – вздохнул Тимофей. – Поспешили уйти тогда побыстрей. Потом-то с Павлом Юрьевичем ездили на то место, но что там поймёшь. Следов почти нет. Человек, что стрелял, один был, вот и всё что выяснили. Так оно понятно, что человек, что не вурд какой-нибудь или оборотень, а вот что за человек, тут загадка. Да ещё стрелу вот нашли.

Тимофей достал из-за отворота свёрток, выложил на стол и показал чародею находку.

– Не простая стрела, – согласился Сокол, после короткого осмотра. – Не вурдова точно. Но ведь и у лесных жителей таких сроду не водилось. Здесь всё больше из дерева стрелы готовят под короткие луки, а самострелы такого боя редкость большая. Для них и доспеха соответствующего в наших лесах не сыскать.

– Мы-то теперь Фёдора подозреваем, – сказал Тимофей. – Хотя если подумать, незачем ему лишних врагов наживать. Со своими никак не сладит.

– Фёдор не знал о посольстве, пока вы к нему сами в стан не явились, – заявил Сокол. – В Муроме-то у него наверняка есть свои люди. Но чтобы на дороге вас подстеречь, не в Муроме слухов надо держать.

– А ты почём уверен, что он не знал? – удивился Румянец.

– Подслушал один его разговор, – не стал скрывать чародей. – А вот монах, с каким он тогда разговаривал, о посольстве предупреждён был. Этот точно всё знал. Мало того недоволен был содействием вашим.

– Монах? – переспросил Тимофей. – Видели мы там одного чернеца. Странного такого с мечом расхаживал. Не он ли?

– Он самый. С мечом, точно. Жалко удрал, а то бы уж расспросили.

– Не велика разница, Фёдор или монах его, – сказал Румянец.

– Он не совсем его, – поправил Сокол. – Дела какие-то общие у них были, это верно. Но монах, он сам по себе монах. Фёдору не служит.

– И откуда же он мог узнать? – спросил Борис.

– Скорее всего, из Мурома сообщил кто-то, что, мол, посольство к Юрию прибыло. Мало ли здесь церковников? А у них друг от друга тайн нет. Но возможно и раньше монах узнал. Из самого Нижнего донесли.

– Значит, не всю измену отец повывел? – Борис сжал губы.

– Это и так понятно, что не всю, – вставил Тимофей. – Раз уж стреляли в тебя.

– Вот я и говорю, – усмехнулся Сокол. – Доспех доспехом, а от измены никакие чары не спасут.

Они помолчали.

– А скажи, князь, ты правда Мещёрскую Поросль сюда торговать приехал? – спросил вдруг Сокол.

– Что? – опешил Борис. – Но как ты об этом узнал? Нет, постой-ка! Про Мещёрскую Поросль я только с Фёдором говорил. И только однажды. Значит, ты там был, в самом шатре?

– Был. Но уже не в шатре. Говорю же, подслушивал, когда чернец с князем разговаривал. А как тебя Фёдор позвал, монах вышел, но далеко не ушёл, сам захотел разговор ваш послушать. Вот и я рядышком оказался.

– Для отвода глаз я про Поросль вспомнил, – отмахнулся Борис. – Нужно же было как-то объяснить наше участие в здешних делах, вот и пришло на ум.

– Выходит, зря я переживал, – сказал Сокол. – Мы ведь как раз туда направлялись, когда эта свара вокруг Мурома началась. Ехали да не доехали. Вот я и подумал, может, знак это мне был.

– А монах, стало быть, подслушивал? – встрял в разговор Тимофей. – Не безразлично ему, выходит?

– Да, – кивнул чародей. – Тут, возможно, не простое любопытство. Надо бы съездить на то место, где по князю стреляли. Посмотреть, может, и проглядели вы что-нибудь важное.

– Только, чур, без Бориса Константиновича! – твёрдо заявил Тимофей. – Я провожу и покажу всё что нужно.

– Слишком усердствуешь, Тимофей, – хмуро бросил Борис.

– Слишком здесь не бывает, – возразил тот.

– Да ты сам едва на ногах стоишь, раны-то не зажили ещё?

– Ну так не воевать едем, потихонечку доберёмся.

И княжич, в конце концов, уступил.

Несмотря на недавнюю битву, дорога оказалась людной и, прежде чем показать чародею и его юному спутнику место, Тимофей дождался, пока селяне не отъедут подальше.

– Вон оттуда в князя стреляли, – показал он на сосну. – А здесь мы как раз проезжали.

Чародей спешился, подошёл к дереву. Хорошая сосна, прямая, высокая. Такую на мачту корабельную в самый раз употребить. Но до реки далеко и сосну использовали для засады. Вот только кто? След злоумышленника давно простыл. Пожалуй, Мена смогла бы чего-нибудь учуять, но Сокол её силой не обладал.

Зато Тарко, обшарив окрестности, кое-что обнаружил. Следопытом он был куда лучшим чем Сокол, потому как на волшебство не надеялся, по-простому к веточкам посечённым приглядывался, к палым листьям раскрошенным. Вещественные улики искал.

– Рисунок знакомый, – сказал юноша. – Бежал человек, метался среди деревьев. Но с умом бежал. Петлял, следы путал, в ручьях прятал. Точь-в-точь как тот самый монах, которого мы не догнали. Он или нет, не скажу, но повадки похожи.

И вновь припомнился чародею разговор монаха с князем Фёдором. Знал чернец о приезде суздальского княжича. Знал и был недоволен. Нет ли тут и впрямь связи какой-нибудь? Монах ведь с мечом расхаживал, что само по себе необычно. А раз меч на пояс повесил, то мог и самострел в руки взять. Почему нет?