Сергей Фомичёв - Агриков меч

Впрочем, отправляясь сюда, он и не рассчитывал застать очевидцев давнего сражения, но предположил, что бесследно такие события не проходят. Для маленького селения поединок чародея с демоном наверняка стал главным источником всех сказок, песен, застольных разговоров и ночных страшилок на долгие годы.

И Сокол не ошибся в предположениях.

– Как же, случай известный, – сказал ему старый карт. – Любой из старожилов тебе расскажет его со всеми подробностями. Каждый родича припомнит, который видел, как всё на самом деле было. – Старик усмехнулся. – Вот только каждый по-своему расскажет. А тебе, как я понимаю, не сказки нужны, а правда.

Сокол кивнул. Карт задумался.

– Если ты знания в прошлом ищешь, мой тебе совет, поспрашивай Кузнечиху.

– А как мне её найти? – оживился чародей.

– В кузне она на отшибе живёт, – произнёс карт. – Но прямо сейчас ты её там не застанешь, она дальше в рощице уголь пережигает. По тропинке от кузни иди на дымок, не ошибёшься.

Так Сокол и поступил. Запах горелого дерева он почуял задолго до рощицы, а уже пробираясь через неё увидел сизые разводы, стелящиеся вдоль земли, так что и тропка вскоре потонула в них как в тумане.

Источник гари нашёлся на небольшой поляне, вернее в обложенной дёрном дымящейся куче, что возвышалась посредине поляны, занимая большую её часть. Вокруг кучи похаживала старуха, сгорбленная в последнем поклоне уходящей жизни. Сквозь дёрн тут и там пробивались язычки пламени, с ними старуха и боролась. Неподалёку от кучи на поваленном бурей и частью уже порубленном дереве, сидел человек, который показался Соколу знакомым.

– Ах ты, дым тебе в глаза! – воскликнул Коробок, увидев чародея. – Чтоб ты провалился окаянный!

– Не шути так, – ответил Сокол, пряча улыбку. – Провалюсь да тебя прихвачу.

– А сможешь? – с вызовом спросил знакомец.

– Не ершись, смолокур, – осадила приятеля бабка. – А ты, мил человек, присаживайся. Ночь впереди длинная.

Сказала так, словно знала, кто он и зачем он пришёл, и даже уже рассчитала наперед, сколько расспросы времени займут. Сокол, бросив плащ на землю, уселся на него, а бабка ещё раз обошла кучу. В одном месте присыпала землёй выбивающееся пламя, в другом прибила палкой дёрн. Наконец, уселась на бревно рядом с углежёгом и окинула работу взглядом.

– Ну, так-то, – сказала довольно.

Сокол решил что пришло время и рассказал вкратце, зачем пожаловал, упомянул, что карт, вопрос уяснив, сразу к ней отправил.

– Всё верно, – сказала Кузнечиха. – Если кто и может поведать о случае том, так только я.

Она постучала палкой по ближайшему углу кучи. Постучало без надобности, просто мысль подгоняя. Обстоятельная такая старушка.

– Бабушка моя той девицей была, которую Дятел полюбил. Рассказывала мне иногда про молодость свою, особенно когда бражки хлебнёт берёзовой. Только мне одной тайны свои сердечные и поведала. Похожа я на неё тогдашнюю была, вот и разговорилась, как смерть почуяла.

Расскажу тебе всё что знаю. И ты смолокур послушай. Тебе это вроде сказки на ночь будет.

– Я одну такую сказку уже послушал, – проворчал Коробок. – Мало не показалось.

– А ты не просто слушай. Главное уясняй, суть. Сказка она как дерево, из какого ты угли жжёшь. Много лишнего с дымом улетает, а что остается, весит не много, но жара куда больше даёт.

Про сам поединок мало она говорила. Страх перед колдуном хорошо помнила, а как с ним справились, про то уже на следующий день расхождения появились в рассказах. Но в чародея она влюбилась. И он в неё тоже. Тогда все свадьбу им предрекали, да вот, не сложилось.

Потом-то замуж за кузнеца бабка вышла – у нас в роду и мужчины и женщины железо знают, кузни держат, так что обычаю последовала. Но девичью любовь до самой смерти пронесла. А Дятел, видишь, не донёс, расплескал.

Кузнечиха отвлеклась на миг, чтобы очередной язык пламени придушить и вернулась к рассказу.

– Любовь бывает и простых людей с ума сводит, а тут чародей в её сети попал. Не мог дочери старостиной из головы выбросить. Преследовала его любовь, как демон назойливый. Спать не давала, думать. С силой Дятел боялся расстаться, могущество потерять. Вот он и удумал в клинок свою страсть поместить. В тот самый, каким девицу от позора и погибели избавил.

– Но как? – вырвалось у Сокола. – Сроду Дятел ковать не умел.

– Правда твоя, не знал он средства верного, – кивнула Кузнечиха. – Но на счастье или несчастье, как посмотреть, появился в наших краях умелец.

– Агрик? – догадался Сокол.

Он самый. Большим охотником слыл до подобных вещиц. И вот проведал как-то, что в наших лесах великаны некогда жили, что толк знали в ковальстве особенном. Отправился на поиски. Тут-то они и встретились – Дятел и Агрик – нашли друг друга, сговорились. Но всех тайн и вдвоём не знали.

– А как же они искусство онаров смогли перенять?

– Так они к великану и сходили.

– Что?!

– Жил один старый онар под Цепелем. Когда его собратья ушли, он остался. Старый уже был, тяжёл на подъём, с горой совсем сросся. Люди уж и город вокруг поставили, а он всё дремал. И говорил редко. Редко и непонятно. Карты цепельские пытались его расспрашивать о том, о сём, да бросили это дело, а вот Агрик какой-то подход нашёл нужный. Выведали они с Дятлом тонкости ремесла, а заодно и всякого другого наслушались.

Пока меч перековывали, а это никак не меньше месяца у них заняло, Дятел много чего бабке моей рассказал, а она уж, что запомнила, мне передала. Может, где и напутала, не знаю.

– Так они здесь меч и ковали? – удивился Сокол.

– Здесь, – кивнула старуха. – Бабка моя нужна им была, без неё не вышло бы чародейство. А Дятел вроде прощался с ней, перед тем как забыть навсегда.

Рассказывала, между прочим, и куда онары подались. Ну, то есть, зачем, они ушли так и не поняли, Агрик с Дятлом. Но ушли великаны навстречу солнцу и выстроились плечом к плечу от самых мёрзлых пустошей полуночных до жарких полуденных степей. Долго так простояли. Потом горами обернулись, которые русские Каменным Поясом прозвали. Так до сих пор и стоят горы-то, стерегут рубеж свой.

– А орда южнее пошла, – подумал вслух Сокол, подсчитывая в уме сроки.

– Думаешь, против орды великаны поднялись? – усмехнулась старуха. – Вряд ли. Тогда о ней не слышал никто, и слышать не мог. Не родилась ещё орда, не выплеснулась. Да и не знаем мы, в которую сторону онары оружие повернули – оттуда кого сюда не пускали, или напротив, отсюда беды ждали?

– Мудрая ты женщина, – признал Сокол.

Она открыла было рот для ответа, потом засмеялась, махнула на чародея рукой.

– Хотела сказать, мол, поживёшь с моё, наберёшься мудрости, да вспомнила, сколько тебе годков-то…

– А впрок не пошли годки, получается? – засмеялся Сокол.