Валерий Кормилицын - Держава (том второй)

— Господа! — обратился к офицерам этих двух судов российского Императорского флота, капитан «Варяга» Руднев. — Я собрал вас, чтоб посоветоваться о наших дальнейших действиях.

В кают–компании крейсера повисла тишина, нарушавшаяся голосами корейских торговцев, предлагавших товар, и добродушном бурчании русских моряков.

— Руська моряка, кусять бери, табака бери, а то япона присла, нас резать собралась… Завтра кусять не будет, табака не будет…

— Да вас вона скока, кто–нито, да останется, — балагурили моряки, не воспринимая всерьёз слова торговцев.

— Как вы знаете, я ездил в Сеул к нашему посланнику Павлову и он заверил меня, что войны не будет… Однако, хотя война и не объявлена, японские корабли не пропустили в Артур «Корейца», — кивнул в сторону капитана второго ранга Беляева.

Тот утвердительно покивал головой, подтверждая слова Руднева.

— Так что дипломатическая почта к наместнику не попала и мой рапорт о состоянии дел в Чемульпо, тоже, — вздохнул командир «Варяга».

— Японские крейсера и миноносцы преградили нам дорогу и, угрожая открыть огонь, вынудили вернуться назад в Чемульпо.

— А вы бы, Иван Александрович, полем их объехали, лесом прикрываясь, и в Артур бы поскакали, — развеселил офицеров мичман Нирод.

«Вот мальчишка», — ярко вспыхнул лицом, сравнявшимся по цвету с алым капитанским носом, Беляев.

— Господа, будьте серьёзнее, — справившись с улыбкой, добро глянул на молодого офицера Руднев. — Напрашивается вывод, что начало военных действий неизбежно. Мы все были свидетелями, что ночью на рейд, вслед за вернувшейся нашей канонеркой, встал целый отряд крейсеров, миноносцев и десантные японские корабли. А сейчас вы их видите? — обратился к офицерам и сам же ответил: — Нет! Уже под утро снялись с якоря и ушли, высадив в городе целый полк пехоты.

— Да с артиллерией, — вставил неугомонный мичман. — Сам наблюдал, стоя на вахте, как мимо «Варяга» катера тащили баржи с пушками.

— Какой наблюдательный юноша, — пригладил седую бородку Беляев.

Лицо его приняло нормальный цвет, ярко выделив алый нос.

— Гляньте на город в бинокль и увидите греющихся у костров солдат, артиллерию и кучу флагов страны Восходящего Солнца.

Мичман хотел что–то сказать про лицо Восходящего Носа, но под строгим взглядом Руднева, сдержался.

— Господа, дело обстоит так, что ночью, под покровом темноты, как любят писать литераторы, придётся сниматься с якорей и прорываться в Порт—Артур, пока японцы официально не объявили нам войну. Впереди ещё целый день, — прервался на стук в дверь, и сурово глянув на вошедшего вестового, произнёс: — Чего тебе?

— Ваше высокоблагородие, — вытянулся тот, — вахтенный начальник прислали доложить, что к нам подошёл катер с французского крейсера «Паскаль».

— Сейчас разберёмся, — покинул кают–компанию Руднев, столкнувшись на палубе с командиром «Паскаля» Виктором Сене.

— О–ля–яля, господин капитан, друг мой Руднев, — зачастил тот, расставив для объятья руки. — Я к вам по поручению этого рыжего коммодора Бейли. Хотим мы этого или нет, но он старший на рейде, — обнял русского капитана француз. — Сейчас собирает всех капитанов, и попросил меня доставить на его «Талбот» и вас, сообщив, что имеет важный документ.

— Я скоро прибуду, господин капитан, — официально козырнул французу Руднев и, вернувшись в кают–компанию, распорядился не расходиться и ждать его возвращения с английского корабля. — А вы, граф Нирод, переоденьтесь в парадную форму и будете меня сопровождать.

В кают–компании английского крейсера собрались командиры военных судов. При появлении Руднева они, как один, поднялись и поприветствовали его.

— Сэр, — подошёл к русскому капитану коммодор Бейли. — Прошу вас ознакомиться с присланным мне документом, — протянул Рудневу конверт.

Вскрыв его, Всеволод Фёдорович пробежал текст глазами, а затем прочёл вслух: «Командиру крейсера «Варяг» Императорского Российского Флота.

Сэр! В виду начала военных действий между Японией и Россией, я имею честь почтительнейше просить Вас покинуть со всеми судами, находящимися под Вашей командой, порт Чемульпо до полудня 9 февраля 1904 года. (27 января 1904 г. по русскому стилю). В противном случае я атакую вас в порту.

Имею честь быть Вашим почтительнейшим слугой.

С. Уриу.

Контр–адмирал Императорского Японского Флота и командующий Японской эскадрой на рейде в Чемульпо».

Капитаны, затаив дыхание, смотрели на задумавшегося высокого, подтянутого русского моряка с густой тёмной бородкой, в прекрасно сшитом парадном мундире и с кортиком на боку.

— Господа, — обратился к ним Руднев. — Если мои корабли не уйдут из порта, адмирал Уриу атакует их в Чемульпо, в результате чего могут пострадать стоящие на рейде нейтральные суда. Я принял решение до полудня покинуть порт. Сэр, — обратился непосредственно к коммодору. — В полдень оба моих корабля выйдут в открытое море, о чём прошу вас сообщить адмиралу Уриу.

— Сэр, — оторопел Бейли. — Это же явная гибель. У вас нет ни одного шанса…

— Возможно, вы сами взорвёте ваши корабли, мосье, — пылко предложил капитан Сене, — а моряков разместим на наших кораблях, — обвёл рукой капитанов.

— Среди матросов не будет погибших, и уцелеют все офицеры. Я поступил бы именно так, — высказал своё мнение капитан итальянского крейсера «Эльба».

— Дорогой мой Риччи Рафаэле Бореа, — пожал руку итальянцу Руднев. — Спасибо за поддержку, но вопрос исчерпан. Я принимаю бой. У русских свои традиции.

— Потому они и завоевали шестую часть суши, — завистливо произнёс коммодор, приглаживая рыжие бакенбарды.

— Синьор Руднев, я буду молиться за вас Ливорнской мадонне, — клятвенно пообещал итальянец.

— А я предлагаю выпить шампанского за храброго мосье Руднева, — бросился обнимать русского капитана Виктор Сене.

Офицеры терпеливо ожидали в кают–компании командира, обсуждая возможности своих кораблей.

— Благодаря тому, что наш четырёхтрубный красавец «Варяг» не имеет бортовой брони, а лишь броневую палубу небольшой толщины, он может давать 23 узла хода, — гордо вещал мичман Губонин. — Это лучший корабль класса лёгких крейсеров дальних разведчиков.

— А этот парусный дедушка с замысловатым названием «Кореец», даже если команда станет дуть в паруса, помогая ветру, с трудом развивает 13 узлов, — подтрунивал над старшим по званию офицером мичман Ляшенко. — Да, Иван Александрович, трудненько вам будет догнать японский броненосец «Асама», дабы сразить его наповал из двух своих восьмидюймовых орудий.

— А у вас и таких нет, — вступился за командира и корабль мичман «Корейца» Левицкий.

— Наши две восьмидюймовки пересилят двенадцать шестидюймовых пушек «Варяга». И комендоры наши лучше обучены.