Юрий Торубаров - Иван Калита

Пока Иван Данилович ждал вестей, татары жгли города и сёла, пленили народ, опустошая русскую землю. Аппетит их взыграл, и они требовали от московского князя, чтобы он вёл их на Новгород. Но князь отговаривался от них тем, что он не сделает ни одного шага, пока не узнает где Александр, и не выполнит требование хана. Наконец известие было получено. Он вздохнул с облегчением: она была в безопасности. Теперь можно приступать к делам. Иван Данилович послал в Новгород гонца, который передал княжий совет — откупиться. Те собрали две тысячи рублей серебром и прислали Ивану Даниловичу. По этому случаю он вновь собрал и темников и князей. На нём он объявил о местонахождении тверского князя. Тотчас раздались воинственные крики:

— На Псков!

Татары были опьянены победами и жаждали их ещё.

Князь долго слушал их крики. Князья молчали. Когда их пыл поостыл, Иван Данилович поднялся.

— Люди добрые, — начал он, — мне понятны ваши желания. Но если бы вы заглянули в моё сердце, то увидели бы, как оно кипит от негодования. Этот нашкодивший трусишка бежал постыдно. Но я думаю, мы не вправе принести Великому хану злую весть: этот князь призвал на помощь Литву, чтобы объединёнными усилиями разгромить наши войска. Вы, — он обратился к татарским воеводам, — можете идти на Псков. Но только без меня! Пока хан не разрешит это сделать, я не сдвинусь с места.

— А Новгород? Новгород давай, — заорали татары.

Князь поднял руку и ударил в ладоши. Те стихли. В трапезную вошли четыре воина, внесли сундук и поставили его на стол. Князь подошёл к нему, открыл крышку и, позвякивая металлом, что-то набрал в горсть. Подняв руку, он медленно стал разжимать пальцы. Все увидели, как новые блестящие монеты падали в сундук, издавая тонкое серебряное звучание.

— Это Великому хану от новгородцев! — торжественно объявил он.

Татарская сторона смолкла, точно им повязали рты. Больше говорить ему с ними было нечего, и князь объявил:

— Властью, данной мне Великим ханом, я объявляю наш поход завершённым, и всем надлежит вернуться к себе.

Татары перетянулись. Трудно сказать, что подумали они. Но особенно печалиться им было нечего. Возвращались они не с пустыми руками, да и русских рабов для Кафы набрали изрядное количество.

Иван Данилович со своими полками шёл, как положено хозяину, последним, строго следя за тем, чтобы татары по пути не вздумали грабануть Московскую землю. Они стороной обошли владения московского князя. Но когда князь с полками остался на родной земле, они, почувствовав свободу, наведались в «гости» к рязанскому князю.

А дома Ивана Даниловича ждал Фёдор Иванович Стародубский. Спасли старого князя монахи. Как только Фёдор пересёк порог гридницы, Иван Данилович быстрым шагом подошёл к нему и, взяв за руки, спросил:

— Жив?

— Как видишь, князь, — улыбнулся тот, — да только... — на его глазах навернулись слёзы.

Князь прижал его к груди.

— Прости, Фёдор, — сказал он, — а я тебя... похоронил.

— Знаю, Иван Данилович, знаю. Это постарался мой братец. Ишь, добро моё захотел к рукам прибрать. Сына моего младшенького, опору мою, погубил, — князь Фёдор заплакал, вытирая руками слёзы.

— Так он мне сказал, что Андрей задумал... убить своих братьев.

— Кто, Андрей? Да бог с тобой, князь! Андрей был у меня добрым сыном. У него и в голове такого не могло быть. А чё утворил Василий, тебе расскажет Андреева тётка Варвара. Разреши ей войти, князь.

Иван Данилович кивнул отроку. Вскоре тот привёл перекособоченную старуху. Иван Данилович знавал её в своей юности. То была высокая, статная женщина с волевым, строгим взглядом. А тут... рухлядь, да и только.

— Не узнаешь, князь? — прозвучал её голос. — Да я сама себя не узнаю. Такой меня сделал, — лицо её исказилось болезненной гримасой, — братец. Так рубанул сабелькой, — она головой показала на изуродованное плечо, — что сделал калекой. Не добил меня, видать, подумал, что я кончилась. Всё хотел узнать, где Андрюшенька.

По тону, с какой лаской в голосе произнесла она это имя, Иван Данилович понял, что это был её любимый племянник. Как человек, чувствительный к горю других, он не мог взглядом не выразить сострадания. Это заметил князь Фёдор и не сдержался, чтобы не сказать горькие слова:

— Вот такого сынка он погубил!

Бабка, услышав это слово, вдруг преобразилась:

— Жив он, жив! Я не сказала супостату, где прятался Андрюшенька. Ты уж, князь, — она подошла к Ивану Даниловичу и взяла его за руку, — как он найдётся, окажи ему милость, помоги! Поклянись, князь, что исполнишь мою просьбу! А я буду молиться за тебя, чтобы продлил Бог годы твоей жизни.

— Клянусь. Только в своё время по жалобе Василия я приказал сыскать твоего сына, — он посмотрел на Фёдора, — и сурово его наказать. А оно, вишь, как бывает. А где сейчас Василий? — спросил Иван Данилович, глядя на Фёдора.

— Да, как я вернулся, он сбег. Кто его знает, где он.

— Сам-то ты здорово хворал? — спросил Иван Данилович.

— Здорово. Думал, всё, заберёт меня к себе Господь. Ан нет, монахи выходили.

— Это хорошо. Живи, Фёдор Иванович. Може, и Андрей твой найдётся.

— Дай-то Господь, — Фёдор Иванович перекрестился.

— Найдётся! — уверенно сказала Варвара.

— Давайте прощаться, — князь поднялся, поочерёдно посмотрев на гостей. И как бы извиняясь, пояснил: — делов много. Опять в Орду окаянную ехать надо.

Неожиданно прозвучал голос Варвары:

— Умён ты, князь. Вижу, как Москва силу набирает. Умеешь ты её оградить от ханских загребущих лап. Вот силы она наберётся, и... — старуха сжала кулак и кому-то погрозила, добавив: — Вот найдётся Андрюшенька, он хорошим тебе помощником будет!

Князь подошёл к ней, обнял и поцеловал со словами:

— Спасибо за доброе слово. А попадётся мне в руки Василий, ответит за все свои злодеяния.

На этом они расстались. После их ухода князь, остановившись посреди гридницы, задумался: «Интересные выверты бывают в этой жизни. Попадись мне раньше Андрей, всё, палач бы сделал своё дело. Небо знает, что делать. Оно ведёт нас», — и он быстрым шагом направился в молельную комнату.

А на другое утро, чуть свет, выхода князя из опочивальни ожидал Василий Кочева и купец Елферьев.

— А, Василий! — перешагнув порог, воскликнул князь и добавил: — Как увижу тебя в такую рань, так чую, что опять плохую весть принёс. Ладно, пошли, — князь кивнул купцу, взял их под руки и повёл в гридницу.

Усадив их напротив себя, он вопросительно посмотрел на Кочеву. Тот передал этот взгляд купцу. Елферьев откашлялся, погладил руками бороду.

— Князь, Иван Данилович, — начал он неторопливым, размеренным голосом.

Но князь перебил его:

— Чё это у тебя на лбу, купец?

Тот провёл по шраму рукой: