Василий Кучерявенко - Перекоп ушел на Юг

Сначала плавание протекало благополучно, но на пятые сутки бот дал течь. Еле удалось вытащить его на один из маленьких островков Южной Натуны. Пока одни чинили бот, другие собирали кокосовые орехи, черепашьи яйца, запасали свежую воду.

Подошли к морякам местные малайцы и рассказали:

— На Натуну высадились японцы. Русским связали руки, посадили на корабль. Нам наши сообщили об этом.

Бударин про себя подумал: «Наверное, у них есть какая-то своя, тайная связь». И действительно, с помощью барабанов и костров малайцы обо всех событиях быстро оповещали остров за островом, а мелких островов здесь было много.

Как ни скудны и недостоверны были эти сведения, они встревожили моряков.

— Что же, возвратиться на остров или продолжать курс на Борнео? — советовались между собой моряки. И твердо решили — двигаться дальше.

— Чем мы поможем, если вернемся? А на Борнео потребуем разыскать наших людей, куда бы японцы их ни упрятали.

И, рассудив так, ночью оставили этот маленький островок и продолжали путь к Борнео.

День и ночь гребли. Погода стояла тихая. Ночью прозрачным светом заливала беспредельную водную поверхность луна, а днем невыносимо пекло солнце. Люди гребли вяло и подолгу отдыхали, но потом, подбадриваемые Будариным, опять брались за весла. Стоило чуть дохнуть ветерку, как на высокой мачте бота поднимали парус. Хотелось пить, но вода кончилась. К счастью, на другой день пошел дождь. Над ботом натянули брезент, чтобы собрать воды. Люди приободрились, с новой силой налегли на весла.

На восходе солнца заметили, что вода уже не светло-синяя — морская, а мутная. Когда же рассвело, на воде стали видны радужные пятна мазута, нефти. Чувствовалась близость берега. Однако только к вечеру приплыли к острову, вошли в устье широкой реки и высадились на берег. Это был остров Борнео. Моряки облегченно вздохнули, готовые забыть трудность пути и усталость.

Но едва успели оглядеться, как к ним подошли вооруженные японцы. Солдаты сели в бот и приказали плыть вверх по реке.

Грести против течения было тяжело, плыли долго — почти сутки. Но вот засверкали электрическими огнями улицы какого-то городка, показался причал. Здесь японцы высадили моряков и повели их на допрос.

— Откуда вы? Что за люди? — спрашивал моряков японский офицер.

— С острова Большая Натуна. Советские моряки, — отвечал Бударин.

— Почему были там?

— Потому что японцы потопили наш пароход «Перекоп», а нам удалось спастись, мы высадились на этот остров.

Японский офицер сделал огорченную гримасу, покачал головой, затем что-то резко закричал.

Переводчик испуганно перевел:

— Не могут японцы топить русское судно, мы с Россией не воюем!..

В тот же день моряков посадили в лагерь, обнесенный колючей проволокой. Здесь было уже человек сто военнопленных голландцев и много китайцев. Они рассказали, что Борнео и Сингапур взяты японскими захватчиками.

На отмелях Чулынин поймал тропического краба. В то время, когда все собрались в кружок и рассматривали пальмового вора, дозорные на скале замахали руками, закричали, показывая на море. Там, далеко на горизонте, в небо поднимались дымки. Они росли и приближались. Было ясно — идут корабли. И все, забыв о пронырливом лакомке, смотрели на море.

Бахирев побежал к хижине, радостно и возбужденно выкрикивая весть о появлении кораблей.

Корабли подходили ближе, ближе и наконец отдали якоря… Но чьи это корабли, нельзя было определить — слишком далеко от берега стали они. Вот уже и шлюпки, спущенные с кораблей, подходят к берегу… И тут только моряки увидели на шлюпках японские флаги!..

С криками «банзай!» из шлюпок выскочили японские вояки и сразу же открыли стрельбу по зарослям.

Все население поселка Ранай скрылось в джунглях.

Через несколько часов среди пальм дымились догоравшие хижины. К вечеру японцы окружили моряков, связали им за спиной руки и, выстроив друг другу в затылок, привязали к длинной веревке и куда-то повели.

Под тенью пальм у походного стола сидел, вскинув высоко голову и опираясь на рукоять шашки, японский офицер. Ему было очень жарко, вспотевшее лицо лоснилось. Прищуренными глазами, скрытыми стеклами темных очков, он высокомерно осматривал стоявших перед ним связанных людей.

Один из японских матросов подбежал к офицеру и что-то доложил. Из всех его слов моряки разобрали только одно: «Мацубара-сан». Очевидно, это была фамилия офицера.

— Американцы? Англичане? Голландцы? — тыкая пальцем в русских, крикнул по-английски Мацубара.

— Развяжите нас. Мы — русские, с потопленного вашими летчиками торгового судна «Перекоп». Развяжите, иначе не будем вам отвечать, — сказал с достоинством Демидов.

— О-о! Я понимаю вас! Но мы вас не только не развяжем, а расстреляем!

— Вы не имеете никакого права на это. Мы — мирные люди, — добавил Погребной.

Мацубара усмехнулся, оскалив желтые зубы, но приказал развязать пленникам руки.

— Так-с! — продолжал он, облизывая губы. — Кто же потопил русское судно и как оно называлось?

— Пароход «Перекоп». Потопили японские самолеты восемнадцатого декабря тысяча девятьсот сорок первого года, — ответил Александр Африканович.

— Это, может быть, верно, что вас потопили. Но потопили вас американцы, англичане, может быть, даже голландцы, но не японцы. Вы поняли, что я сказал, что я хотел сказать?

— Нет. Нас потопили японские самолеты. Эго каждый вам скажет и подтвердит, — не сдавался Демидов.

— Хорошо. Подумайте над тем, что я уже сказал. Повторяю, вас потопили американцы, англичане, может быть голландцы. Лучше — вас потопили немцы! Мы же, императорская Япония, не воюем с Россией. Это вы знаете. Вы поняли?

Все поняли, что хотел Мацубара.

— Провоцирует, — произнес шепотом Ефим Кириллович.

Мацубара отошел от моряков и, играя шнуром на рукоятке своей шашки, произнес:

— Что ж, проверим, — и начал допрашивать малайцев, приведенных матросами.

Мацубара подозвал Датука и спросил у него по-малайски:

— Я спрашивал русских, кто потопил их судно. Ты не знаешь?

— Японские самолеты. О-о! Это я хорошо видел, так же как вижу вас, господин офицер, как вижу вот эту пальму. В тот день японские самолеты летали над островом, затем полетели к пароходу и много стреляли в пароход, бросали бомбы. Там потопили. — Датук показал рукой в море. — Самолеты летали там и тут и стреляли тут, над островом. Японские самолеты…

Раздались пощечины — одна, другая. Наступило молчание. Оно нарушалось только выстрелами, доносившимися издали. Мацубара нервно забегал взад-вперед, нанося пощечины малайцам. Датук еле стоял на ногах. Изо рта сочилась струйка крови. Черные глаза блестели гордо. И вдруг в тишине послышался негромкий голос Датука: