Селим Ялкут - Братья

— Я не виновен.

— Но тебя видели там несколько раз.

— Ответь. — Поддержал меня Раймунд. — И мы сможем тебе помочь.

— Я все сказал. — Михаил замолчал. Я понял, уговаривать бесполезно, Раймунд еще пытался. — Кого ты искал? Или за кем следил? Нам важно знать. Византийцы поручили тебе?

— Мне никто не поручал.

И тут мне пришло в голову. Как раз то, о чем говорила Карина.

— Скажи, ты ведь знаешь Миллисенту? Нет? Как не знаешь? — Настаивал я. — А она справлялась о тебе. — Михаил глянул, и я понял, что угадал. — Ты шел от Миллисенты? Скажи. Клянусь, это останется между нами.

Он молчал, но теперь я был уверен. Пора было принимать решение. Оставлять его здесь было опасно. Михаил для Жискара — это добыча.

— Нам важно сегодня же освободить его. — Сказал я Раймунду. — А ты, — я обратился к Михаилу, — должен дать слово, что останешься в городе и не попытаешься бежать. Мы рискуем головой.

Михаил, молча, кивнул, мы позвали стражника и подождали, пока он закроет дверь. Что касается меня, я желал бы навесить еще один замок, а ключ держать у себя. Но здесь я — не хозяин.

— Никто не может войти сюда?

— Только вы двое, господин Жискар и начальник тюрьмы.

— Тогда проведи нас к начальнику. А этого — стереги получше.

Тюремщика — заплывшего жиром неряху мало что интересовало, кроме еды. Я был среди тех, кто помог ему занять это место. Должность городского советника дает такую возможность. И теперь я сразу перешел к делу. — Этот человек — брат господина Дюплесси. Мы хотели бы освободить его под наше слово, он не сбежит и явится по первому требованию. Он готов объяснить все сам, как только понадобится.

Тюремщик развел руками: — Советник. Здесь место, где охраняют одни, а приказывают другие. Я охраняю.

— Это хорошо. Тогда мы приказываем тебе.

— Вашего приказа мало, советник. Вот если бы господин Жискар…

Этого я боялся больше всего. Вмешательства горбуна нельзя было допустить. Явно, он найдет предлог, как задержать пленника.

— Но Жискара здесь нет. А мы хотим освободить этого человека сейчас.

— В правилах записано. Узника могут освободить два лица, обреченных доверием короля. Мне нужны два распоряжения.

— Одно мое.

— Оно годится.

— Я буду вторым. — Сказал Раймунд.

Тюремщик причмокнул губами. Ему не хотелось огорчать нас. — Мне бы хотелось, чтобы это был кто-то другой. Вы — его брат.

— Хорошо. — Вмешался я. — Уверен, до того времени, когда мы вернемся, ты сохранишь нашего пленника в целости.

— Можете не сомневаться.

— Почему ты оборвал меня? — Набросился на меня Раймунд за дверью тюрьмы.

— У него приказ. Он его не нарушит. Я постараюсь все уладить. А ты оставайся здесь и смотри, чтобы Жискар не встретился с Михаилом до моего возвращения.

Сам я отправился к Миллисенте. Рановато для визитов, но выбирать не приходилось. Дыхание сбивалось, но я не позволял себе передохнуть. Главное, застать Миллисенту, иногда, я знал, она выбирается со свитой в купальню. Но, к счастью, сейчас она была дома.

Взгляд Миллисенты был полон любопытства.

— Я хотел просить о вмешательстве вашего мужа в одном важном деле.

— Конечно. — Отозвалась она весело. — Разве вы, советник, иначе вспомнили бы обо мне. Тем более так рано.

Я раскланялся, со всей учтивостью, которую позволила мне спина. — Дела обгоняют ход солнца. Нам остается с этим смириться.

— Что же я должна сказать мужу?

— Вы должны просить за невиновного, оказавшегося по ошибке в тюрьме. Прискорбное стечение обстоятельств.

— Кто этот невиновный?

— Вы, возможно, знаете его. Михаил Дюплесси. Этих братьев — трое, а я старый друг их семьи. Я еще помню их отца. — Украдкой я поглядывал на нее. Стрела попала в цель. Голос дрогнул, когда она переспросила имя. Миллисента достала веер и стала усиленно обмахиваться, пряча лицо.

— Дюплесси? Конечно, я помню его. Он шел с нами до Венеции. И там оказался замешан в неприятную историю. Впрочем, он был невиновен. А что сейчас?

— Его схватили ночью, недалеко отсюда. Вы знаете, здесь рядом скрытно живут венецианцы. И нужно же, чтобы Михаилу пришла в голову мысль явиться сюда.

— Но что ему делать здесь ночью?

— Дерзкий молодой человек. Он говорит, что так он лечит свою бессонницу. Это ведь не запрещено…

— Но недостаточно для того, чтобы ему поверили. Вы утверждаете, что в его прогулках не было умысла?

— Уверен, он не шпион. Нужен второй поручитель, кроме меня, и я надеюсь, что вы…

— Кто станет слушать женщину.

— Для этого есть ваш муж.

Она помолчала, затем громко рассмеялась. — Вы думаете, муж?

— Почему бы нет.

— А может, этот Михаил, действительно, шпион.

— Уверяю вас, нет.

— Как же он объясняет свои прогулки? — Если бы я не ждал вопроса, то не расслышал бы волнения в голосе, будто половица скрипнула.

— Никак. Он не говорит ничего. Он невиновен — ручаюсь. Но в тюрьме его могут пытать.

Миллисента встала, прошлась по комнате, пряча лицо. Служанка внесла кувшин с охлажденной водой, в которой плавали апельсиновые лепестки. Я утолил жажду и продолжал.

— Он будет молчать. Но его могут искалечить — Я выждал, чтобы она смогла оценить эти слова. — Закон не запрещает ходить по городу ночью. Этого достаточно для его освобождения. Но есть правило. Помимо начальника стражи, освобождать могут двое. Один — из этих двоих — я.

— А другой — мой муж?

— Надеюсь. — Я поклонился.

Миллисента вернулась на место. Видно, она справилась с волнением. — Один раз я оказала этому человеку услугу. Вы, возможно, знаете о ней. — Я не знал и изобразил неведение.

— Расспросите, когда он будет на свободе. Но прежде скажите ему, что я понимаю причины, по которым благородный человек должен хранить молчание. Даже, если это кажется странным. Побудьте здесь, пока я схожу к мужу. Надеюсь, он не откажет мне, даже если я не буду с ним так искренна, как с вами. Мне кажется, вы знаете больше, чем говорите, советник. Или догадываетесь. — Я поклонился. — Догадки говорят об уме тех, кто умеет их хранить. А в вашем уме я не сомневаюсь. Что касается Дюплесси, братья немало сделали для моего мужа.

Я был с ней полностью согласен. Получив кусок пергамента, снабженный корявым росчерком Жоффруа, я поспешил в тюрьму. Оказалось, что спешил не зря.

Жискара я застал в комнате начальника тюрьмы. Перед ним стоял взволнованный Раймунд.

— А вот и господин советник. — С явным облегчением встретил меня начальник тюрьмы.

— Я требую допроса. — Сказал Жискар. — Я хочу знать, что он там делал. Почему бежал. Он должен объяснить.

— Я думаю, двойного поручительства достаточно. — Я выложил перед Жискаром расписку Жоффруа. Говорил я примирительно. — Кроме того, он будет постоянно у нас перед глазами.