Мишель Моран - Последняя принцесса Индии

Как только Кахини взошла на помост, я сделала первый выпад. Она тотчас же грохнулась на доски помоста и ухватилась за лодыжку.

– Я подвернула ногу! – пронзительно крикнула Кахини. – Подвернула!

Верите ли вы в это или нет, но я серьезно сомневаюсь, что Кахини вообще было больно. Девушка оставалась лежать до тех пор, пока Сундари не подошла к ней и не помогла подняться на ноги. После этого, драматично постанывая, Кахини запрыгала вниз по лесенке. На нижней ступеньке ей на помощь поспешила Раджаси, и Кахини оперлась теперь на ее плечо, а не на плечо Сундари.

Капитанша настороженно смотрела на эту парочку.

– Кахини, какая жалость, что этот несчастный случай помешал тебе победить Ситу.

Кахини сердито насупилась, когда ее уводили прочь.

В любом случае я была рада не видеть в тот день Кахини. Уж слишком быстро она превратилась в моего врага.

После того, как я продемонстрировала на майдане свои умения в поединке на мечах, дургаваси разделились на две группы: одни, увидев мои способности, почувствовали угрозу, другие были поражены и даже восхищены. Я же была благодарна отцу и Шиваджи за то, что они научили меня этому боевому искусству. Признаться, меня не удивило, что Кахини и Раджаси теперь не хотели иметь со мной никакого дела, но однажды, когда мы принимали купель и я протянула руку за полотенцем, передо мной неожиданно возникла фигура Мандар.

– Извини, – произнесла я.

Мандар не двинулась с места.

– Не могла бы ты, пожалуйста…

– Отойди в сторону, Мандар, – вздохнув, приказала рани.

И я наконец взяла в руки полотенце. Во мне росло ощущение, будто бы все, к чему я стремилась на протяжении всех прошедших лет, стало не столько благословением, сколько проклятием. Какой смысл в моих самозабвенных стараниях, если все усилия принесли мне лишь одиночество и неприязнь окружающих?

Я ушла из купальни раньше, пока другие женщины еще переодевались, и, усевшись во внутреннем дворике перед фонтаном, стала наблюдать за тем, как павлины перелетают с дерева на дерево. Рани платила дургаваси по неделям. Через два дня я смогу купить себе новую ангаркху… Или я найду шелк подешевле и что-то из него сошью. Все, что останется, я отошлю Анудже.

Я вспоминала сестру, про себя составляя письмо, которое собиралась перенести на бумагу этим вечером, когда краем глаза уловила какое-то движение в углу внутреннего двора. Мужчина сидел на скамье с противоположной стороны фонтана и листал страницы красной книжечки небольшого формата. Когда я повернула к нему лицо, он тоже меня заметил.

– А-а-а… новенькая, о которой только и разговоров, – произнес он.

Я узнала молодого капитана стражи. Захлопнув книгу, он встал и направился в мою сторону. Я опустила глаза и залилась краской.

– С чего бы?

– Вы ждете, чтобы вас похвалили?

– Я подыскиваю, что бы сказать на это, – произнесла я, чувствуя, что мне не хватает уверенности. – Вы не представились.

Мужчина поклонился.

– Меня зовут Арджун. Люди говорят, что вы очень красивая.

– А я Сита. Предпочла бы, чтобы люди говорили о моем ратном искусстве.

Мужчина улыбнулся.

– Можно присесть?

Он соблюдал достаточную дистанцию, поэтому я утвердительно кивнула.

– Я видел, что случилось. Уверен, что сегодня ничего, кроме гордости, у Кахини не пострадало.

– Значит, такая о ней идет слава?

– Вслух я этого не скажу, но… да, – произнес Арджун, оглянувшись через плечо на вход в занимаемую рани часть дворца.

Убедившись, что мы здесь одни, капитан добавил:

– Будьте с ней поосторожнее. Она – ухо раджи. Вы меня не знаете, но я серьезно хочу предупредить вас.

– Отец всегда говорил мне, что только в книгах можно вычитать советы, которые уж точно лишены неискренности.

Арджун понял, что я зачислила его в круг тех, о ком папа отзывался с подозрением, но продолжил как ни в чем не бывало:

– Это отец научил вас читать?

– Да, – произнесла я тихо, опасаясь, что, если повышу голос, Арджун почувствует мою душевную боль. – Он любил читать мне на английском. Главным образом отец читал мне Шекспира.

– На наших языках – хинди, урду, маратхи – тоже написано очень много достойных книг, – произнес капитан. – Вы читали Руми [66]?

– Персидского поэта?

Конечно, я о нем слышала, но папа предпочитал знакомить меня с западной классической литературой, а Руми не имел к ней никакого отношения.

– Нет.

– Его считают Шекспиром Востока.

– Арджун-джи! – протяжно, словно она пыталась пропеть его имя, произнесла Кахини, вышедшая из палат рани.

Судя по всему, увидев нас, сидящих рядом, Кахини была неприятно удивлена.

– Я понятия не имела, что вам нравится общаться с ганварами , – направившись в нашу сторону, сказала Кахини. – Знай я это, то давно попросила бы слугу Гангадара нанести вам визит.

Я поднялась со скамьи и отвесила Арджуну церемониальный поклон.

– Было очень приятно познакомиться с вами, но долг зовет, – произнесла я, а затем улыбнулась Кахини: – Вижу, твоя лодыжка излечилась самым волшебным образом.

Тем вечером рани нездоровилось, поэтому госпожа не смогла выйти к нам, чтобы вместе читать или писать письма. Я немного взгрустнула, потому что мне хотелось вновь почитать ей вслух. Весьма эгоистичный мотив, что ни говори.

Вместо чтения вслух я уселась возле Джхалкари и написала два письма: одно – отцу, другое – Анудже. Сначала я написала письмо папе. Это было проще. В письмах к Анудже я не хотела особо подчеркивать то, насколько собой довольна. Надо быть осторожнее.

Здесь, конечно, красиво, но мне непросто любоваться видами и наслаждаться звуками без тебя. Когда я впервые проходила мимо слоновника, то увидела, как тяжело трудятся махауты, заботясь о благополучии этих огромных добрых животных. Я тотчас же вспомнила о тебе, подумала, как бы тебе понравилось понаблюдать за тем, как махауты заботятся о слонах. Звук слоновьего рева разносится на несколько миль вокруг. Я очень по тебе скучаю, Ану, но каждую неделю я буду получать деньги, и скоро, очень скоро я соберу достаточно для твоего приданого. Тогда мечты увидеть тебя женой и матерью станут реальностью.

Я перечитала то, что написала, а затем запечатала два письма воском рани и ее же печатью. Ануджа будет очень рада, когда получит письмо из дворца Джханси… А потом я заметила, что Джхалкари не запечатала свои письма, и спросила почему.

Бросив взгляд на Гопала, который как раз вошел в зал и уселся возле Кахини, Джхалкари сказала:

– Я плачý одному слуге, и он доставляет мои письма в обход почтмейстера. Советую и тебе делать то же самое. Почтмейстер читает все письма, как приходящие, так и посылаемые из дворца.

Мне не было что скрывать, но если Джхалкари не доверяет Гопалу, то и мне, пожалуй, тоже не стоит доверять ему.