Серж Арденн - Герцог Бекингем

ПИСЬМО: «Ваше Сиятельство, дон Карлос Эстебан Анхель Густаво сеньор Уртадес, граф дель Кольядо. Это письмо адресовано вам как человеку, которому не безразлична судьба Испанской короны, Его Католического Величества, Филиппа Габсбурга и сеньора дон Гаспара де Гусмана-и-Пементаль, графа Оливареса, герцога Санлукар-ла-Майор. Спешу вас уведомить, что сим, мною перечисленным особам, включая лично вас, угрожает серьезная опасность. Мой высокородный повелитель, представитель одного из Королевских Домов Франции, желает вас предостеречь, доверив мне честь оказать сию скромную услугу, посредством передачи важных сведений, которыми мы располагаем. В связи с этим прошу вас, прибыть в город Орийак, где Ваше Сиятельство будут ждать в гостинице «Охотничий трофей». В таверне следует найти месье Пьеро, которому вы назовете пароль – «Вы из Амьена?», и лишь услышав отзыв, – «Нет, я из Реймса», можете начинать переговоры. Прошу принять все меры предосторожности. После прочтения письмо уничтожьте. Ваш верный союзник и друг»

Прочитав довольно странное послание, дон Карлос ещё какое-то время задумчиво смотрел на ровные ряды строк. После чего поднес исписанный листок к пламени свечи, будто с сожалением наблюдая, как полыхает бумага. Окинув быстрым взглядом карту, граф ткнул в неё пальцем, прошептав:

– Вот он, Орийак.

Затем устремив безжалостный взгляд на догорающую, на полу бумагу, решительно растоптал её подошвой ботфорта, во весь голос провозгласив:

– Значит, Орийак.

Вымолвив эти слова он, как будто сбросил с себя оковы медлительности и нерешительности.

– Саладес, Ортега!

В комнату вошли оба сержанта.

– Слушайте внимательно: в моих планах появились изменения, в ближайшее время, я желаю отправиться в Орийак. Вам же следует приготовить подходящие для путешествия платья, и всё необходимое, как будто мы едем на войну. Час отъезда будет объявлен заблаговременно. Выполняйте.

После того как гвардейцы удалились, дон Карлос впал в глубокие раздумья. Поглощенный размышлениями он несколько раз обошел вокруг стола, очевидно испытывая некую неуверенность и сомнения. И вот, наконец, приняв решение, что отразилось в его жестоком взгляде, он быстрым шагом покинул комнату. Звук гулких шагов и звон шпор кастильца, вскоре послышался на каменной, крутой лестнице, что вела в подземелье. В темном, сыром, пропахшем плесенью подвале, его встретил часовой вооруженный алебардой, со связкой ключей на поясе, вытянувшийся перед дворянином.

– Где монах?

– Здесь Ваше Сиятельство.

Равнодушно ответил тюремщик, указывая на одну из дверей.

– Открой.

Солдат, со скрежетом отодвинул засовы, отворив дверь. В камере было темно, сквозь маленькое зарешеченное оконце едва-едва пробивалась полоска света. В глубине каземата, где-то в полумраке, послышался шорох, и хрупкая, сухая фигура в рясе, словно призрак выплыла из тьмы.

– Ты, монах?

Вглядываясь во мрак, спросил дворянин.

– Я, сеньор.

Послышался слабый, хриплый голос. Уртадес достал из-за пояса пистолет, взвел курок и хладнокровно выстрелил в голову цистерцианца. Выйдя из камеры, граф быстрым шагом направился к лестнице, по которой спустился.

– Закопать во дворе, как собаку, без панихиды и священника.

Бросил он на ходу часовому.

ГЛАВА 21 (80) «Поручение для господина Портоса»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Особняк графа де Тревиля, величественно возвышавшийся среди невзрачных домишек городской черни, на улице Старой голубятни, в предместье Сен-Жермен, опустился в послеобеденную дрему, впрочем, как и все его обитатели. И только капитан-лейтенант роты мушкетеров Его Величества, прибывал в некотором возбуждении, меряя шагами собственный кабинет, в чем угадывалась тревога, по-видимому, вызванная предчувствием важной встречи.

Дело в том, что два дня назад, Тревиль, получил послание от одного из старых приятелей, которого знавал ещё в юности, как сына хозяина скобяной лавки из Ортеза, а впоследствии как прапорщика Гасконского полка получившего сеньорию из рук Марии Медичи, ещё во время регентства королевы-матери. Этот господин, поселившись в Турени, близ Шинона, намеревался малозначительными доносами заслужить покровительство графа, земляка занявшего столь завидное место при молодом короле. В последнем письме, полученном из Турени, весьма витиевато говорилось о планах интенданта Монси, и о его намерениях изловить банду «Кленовых листьев», с недавних пор весьма серъезно досаждавших жителям провинции. Но в то же время не приводилось ни серьезных фактов, ни доказательств, а лишь намеки и личные соображения, построенные на слухах, из чего следовало заключить, что сам доносчик едва ли был в состоянии осознавать опасность, которую могли нести надвигающиеся событиях. Невзирая на скудость сведений поступивших из Турени, капитана всё же напугала перспектива разоблачения грозной шайки, промышлявшей в провинциях, где весьма существенны интересы многих его союзников. Он вспомнил лишь о де Бокузе и о де Ла Туре, отчего пришел в трепет.

«А, что если кто-либо из этих разбойников, каким-то немыслимым образом связан с одним из этих людей? Тогда вполне вероятно, что под пытками он назовет имя, одного из них, оттуда потянется ниточка и клубок потихоньку распутываясь, приведет ко мне. Несомненно, тем более, если предположить, что ниточка попадет в руки такого мастера как Ришелье.» Подобные мысли настолько напугали де Тревиля, что он, на следующий же день, попросил аудиенции у Его Величества. Встретившись с королем, граф, благодаря авторитету найпреданнейшего слуги короны, а так же пространным и утомительным объяснениям, кои Людовик порой просто не мог вынести, добился от молодого монарха, подписания бумаг, столь необходимых капитану. И вот, получив документ, наделявший доверенное лицо Тревиля, в сущности, неограниченной властью, он назначил встречу человеку, избранному для вояжа в Турень.

В передней послышался шум, и граф поспешил занять своё излюбленное кресло, склонившись над столом, приняв задумчивую и величественную позу. Из-за приоткрытой двери, показалась лысеющая голова лакея Кроэтэна, заставшего хозяина за работой. Тревиль, делая вид, будто увлечен бумагами, которые перекладывая с места, на место, незряче просматривал, не глядя на лакея, произнес:

– Чего тебе?

– Ваше Сиятельство, к вам посетитель, господин Портос.

– Ну, так пригласи его.

Желание принять визитера в не отведенные для посещения часы, очевидно, застало лакея врасплох, он неловко поклонился, в недоумении затворив дверь. Через мгновение, перед графом, бряцая увесистой шпагой, висевшей на разшитой шелковой нитью перевязи, предстал исполин, облаченный в мушкетерский плащ.