Серж Арденн - Герцог Бекингем

Восприняв сие замечание как поучение, анжуец отвел взгляд, чем намеревался выказать недовольство. Но проницательный Рошфор, уже давно распознавший сущность человека сидящего перед ним, и именно поэтому испытывавший к шевалье всё большую благосклонность, с пониманием, то есть, сделав вид, что ничего не произошло, продолжил:

– Месье де Попенкур, отъявленный негодяй. И учтите, я готов это подтвердить в присутствии самого маркиза. Он имеет дурную репутацию, как среди врагов, так и среди друзей, что есть фактом, наилучше характеризующим сего господина. После смерти его родителей наследство перешло к старшему брату, Антуану. Их в семье было трое, Морис Блез де Кармелек, тот, кто вас интересует, был младшим. Так вот, старшего брата Антуана, вскоре после вхождения в права наследства, нашли в канаве, с кинжалом в спине, возле площади Блаженного Августина. Сестра, которая, насколько мне известно, не претендовала на наследство, хоть и была указана в завещании, вскоре стала жертвой отравителя, но причастность младшего братца, снова, не удалось доказать. Хотя никто в Париже не сомневался, что это его рук дело. Добившись своего, то есть, получив наследство, он пустился во все тяжкие: карты, кости, вино, купленные друзья, грязные делишки… Злачные места, словно повелителя тьмы встречали порочного развратника маркиза. Но дружбу, любовь и даже положение в обществе ему купить так и не удалось. Хотя предпринятые попытки были весьма настойчивы, а стоимость сих устремлений была столь высока, что пистоли, экю и ливры рекой вытекали из его просторных карманов. И вот маркиз, обобранный до нитки, оставшийся лишь в кружевных брэ, и в полном одиночестве, брошенный и забытый всеми покидает город Лилий и отправляется в Дофине, где и становится на скользкий путь заговорщика. Впрочем, политика его не интересует, но заверения, которые он получил от господ желающих учинить перераздел власти, земель и денег, путем свержения нашего славного Людовика, его воодушевили. Он из той породы, что мечтают, сменив хозяина, получить жирный кусок от общего пирога. Несправедливо было бы не отметить, что при всём этом, маркиз сумел добиться некоторого положения в определенных кругах, южных провинций, чего он бесспорно желал. Положения весьма спорного, ограничивающегося лишь пустыми обещаниями. Но такие люди как де Шеврез, де Гель, герцоги Вандомы и конечно же Гастон де Орлеан, порой не брезгуют пользоваться услугами, а зачастую просто именем де Попенкура, в своих коварных и небезопасных играх. А он, он попросту ничтожество, которое подороже, хочет продать свои услуги и даже шкуру. Вот, пожалуй, всё, что я могу вам поведать об этом человеке.

Понурив голову, Луи, ещё какое-то время, неподвижно сидел, уставившись в одну точку. Наконец, он коснулся тусклым взглядом, сдерживающего улыбку Рошфора.

– Я благодарю вас граф, вы мне оказали огромную услугу.

В ответ, кардиналист, лишь покачал головой. Подавленный Луи, даже не простившись с графом, поплелся к двери.

– Де Ро…

Окликнул Рошфор анжуйца. Луи обернулся, печально глядя на графа.

– …прошу вас, будьте осторожны. Не попадите в какую-нибудь скверную историю. В компании тех о ком вы интересовались, можно довольно скоро оказаться на эшафоте.

Не до конца понимая, о чём говорит граф, де Ро кивнул, и скрылся за дверью.

1 Rue Cassette (фр.) – улица Шкатулки

2 фобур – (фр. faubourg, предместье, от средневекового лат. foris burgum, за пределами крепости) – предместье, пригород.

ГЛАВА 25 (84) «Красный сфинкс»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Серым пасмурным днем, впрочем, соответствующим мрачному настроению лейтенанта городской стражи, встретил Париж господина де Ламбордемона, открывшего в себе, впоследствии встречи в Жюмьеж, не присущую военным впечатлительность. После разговора с отцом Жозефом, тревожные мысли не покидали его, переплетаясь со страхом, и ввергая офицера в разверзшуюся бездну, где царили безысходность и отчаянье, порой, стирающие грань меж сном и явью.

Сдав арестованных мушкетеров помощнику коменданта Бастилии, он поспешил прибыть в Пале-Кардиналь с докладом, испытывая крайнее смятение и преодолевая жуткую робость. Расположившись в просторной приемной, под проницательными взглядами нескольких секретарей и пяти гвардейцев, охраняющих вход, он настроился на долгое ожидание, но тут же был разочарован, когда, неожиданно скоро, лакей предложил офицеру пройти в кабинет первого министра, сообщив о том, что его ожидают. Действительно, подобная срочность удивляла, но она, как и всякая загадка, имела своё объяснение, свой предлог. Причиной же сего, столь спешного приглашения, было письмо от отца Жозефа, полученное Его Преосвященством три четверти часа назад, где кроме всего прочего говорилось об арестованных мушкетерах, именно поэтому, услышав имя Ламбордемона «Красный герцог» приказал немедленно препроводить к нему лейтенанта.

Представ перед могущественным министром, офицера охватил безудержный трепет, он ощутил прилив малодушия не позволявший даже пошевелиться, под грозным взором Ришелье. Вытянувшись в струну, лейтенант лишь отважился на поклон, не в состоянии произнести ни слова. Кардинал поднялся из-за стола и, приблизившись к стражнику, принялся с интересом разглядывать пыльное платье, потускневшую кирасу и взволнованное лицо визитера, который судорожно размышлял над тем, с чего начать рапорт и как в выгодном, для себя свете, представить случившееся на гаврской дороге.

– Что ж, месье де Ламбордемон, я вполне доволен вами, и считаю ваши действия оправданными. Арест королевских мушкетеров, полагаю, это то, чего от вас ждали, и нет повода сожалеть о случившемся. Я правильно понимаю причину вашего оцепенения?

Если бы, в данный момент лейтенанта окатили ледяной водой, он не испытал бы подобного шока. Его брови, двумя дугами, взметнулись вверх, а из горла вырвался прерывистый стон, покашливанье, в котором постепенно угадался ответ:

– Как… вам известно, об аресте мушкетеров?!

Колючая улыбка Ришелье, пронзила плоть офицера шипами, от которых не защитят ни одни доспехи.

– Быть может вас удивит, но полагаю не вызовет сомнений, что новости во французском королевстве, первым, узнаю я.

Взяв со стола деревянные четки, кардинал в задумчивости подошел к пылающему камину.

– Мне известны как причины, так и подробности происшествия на гаврской дороге, и это дает мне право предполагать, что в скором времени, предстоят тяжелые объяснения с Его Величеством и, конечно же, с Тревилем. Но пусть вас это не заботит…

В этот момент в дверях появился всё тот же грузный лакей, который сопровождал Ламбордемона, он безучастно взглянул на Ришелье, и негромко произнес: