Серж Арденн - Анжуйцы

Шум голосов, за резными дверями библиотеки, довольно скоро стих. Створки распахнулись, и появилась молодая женщина, с искаженным страданиями лицом. Она прошла мимо двух склонившихся лакеев, обдав их косые взоры запахом пахучей эссенции, удаляющимся вслед отороченному мехом манто. Оказавшись во дворе замка, где её ожидал экипаж, нежеланная гостья услышала тихий нежный голос:

– Инесс! Инесс, я здесь!

Она, обернулась, вглядываясь во тьму, под нависшей галереей, откуда прозвучал шепот. Сделав несколько шагов, Инесс, неспешно, подошла к одной из колон.

– Шарлотта, девочка моя!

Сестры обнялись, рыдая то ли от счастья, то ли от горя, а скорее от того, что они просто есть друг у друга в этом большом, безжалостном мире.

– Боже милостивый, Святая Дева Мария, как же давно я тебя не видела! Ты стала совсем взрослая!

– Инесс, милая Инесс, как же мне тебя не хватает! Как мне хочется прижаться к тебе. Помнишь как в детстве, в грозу, мы с тобой прятались в башне, закутавшись в шкуры, прижавшись друг к другу, и смотрели в небо, со страхом ожидая каждый новый раскат грома?

– Помню, помню, конечно, помню. Милая, маленькая моя Шарлотт, как ты изменилась, совсем уже девушка. Послушай мне теперь нужно ехать.

Погрустнев, произнесла сестра, обернувшись по сторонам.

– Нет, не уезжай, я прошу тебя! Хочешь, я на коленях стану просить отца! Только не уезжай!

С любовью и лаской, Инесс дотронулась до лица сестры, нежно вытирая её слезы.

– Шарлотта, глупая, это ничего не даст. Да и я не позволю, что бы ты унижалась перед этим человеком. Мне непременно нужно ехать. Но прежде, я хочу тебе сказать одну вещь.

Она с грустью взглянула в глаза сестре.

– Послушай, у меня будет ребенок. Я покинула Париж, что бы родить.

– Ах, Инесс! Как я рада за тебя! А кто отец?

Инесс потупила взор, но тут, же сверкающими от слез глазами, с мольбой обратилась к Шарлотте.

– Я не могу тебе сказать кто отец. Да и лучше, что бы ты, не знала этого. Поверь, так спокойнее. Вот только я хочу тебя попросить, чтобы ты, если что-либо случиться со мной, взяла ребенка к себе. Слышишь?

Шарлотта не понимая не единого слова из того что говорит сестра, продолжала плакать, скорее предчувствуя беду, чем осознавая её.

– Постой, Инесс, что ты говоришь?! Я не понимаю .

В темноте, откуда-то из глубины двора, послышался гул шагов и крики графа, обращенные к лакеям.

– Чертовы бездельники, где моя дочь! Найдите её!

Инесс встрепенулась, словно раненная птица при приближении охотников.

– Прости, я должна ехать! Прости, я должна!

Она вырвала свои руки из рук сестры и, вскочив в карету, крикнула:

– Я напишу тебе! Напишу!

Экипаж въехал в арку ворот, с грохотом промчавшись по дощатому мосту, растаял во мгле. Шарлотта, молитвенно сложив руки, глядела во тьму. Её плечи подрагивали, а губы, что-то беззвучно шептали. Она вздрогнула, услышав голос отца.

– Вы напрасно не послушались меня!

Девушка обернулась и в неистовстве обрушилась на седого графа.

– Это вы! Вы во всём виноваты! Вы жестокий и злой человек! Я не хочу видеть вас! Неужели вы не боитесь Божьего гнева?! Господь покарает вас!

Де Бризе в угрюмом величии взирал на дочь. Не один мускул не дрогнул на его лице.

Невозмутимо и твердо старый граф произнес:

– Я не боюсь ни Бога, ни черта. Я видел и того и другого когда сражался против Генриха Наваррского, уничтожая гугенотов, затем я воевал уже на стороне, короля Генриха, убивая католиков. Кровь одинаковая у тех и у других. Мне не страшно встретиться с дьяволом, он, как и Господь, не тронет меня. Я, у них, не вымолил для себя прощения, я его отвоевал!

1 донжон – главная башня в европейских феодальных замках

2 туаз – мера длины = 1,949 метра.

3 кастелян, шателен – в феодальных государствах администратор замка и прилегающих территорий. Сочетал должности управляющего замком, ответственного за исправное содержание замка, гарнизона и обслуживающего персонала и управляющий территорией, ответственного за её безопасность и оборону, сбор податей и дани, осуществление судебной власти.

4 пурпуэн – короткая мужская куртка с длинными рукавами.

5 шарпах – ярко красная ткань.

6 капа – круглый плоеный ворот.

7 Шарль д’Альбер 1578-1621, герцог де Люинь, фаворит Людовика Тринадцатого, имевший огромное влияние на короля, по сути с 1617 года до самой своей смерти, считался самым могущественным человеком во Франции. Первый муж Мари де Роган-Монбазон, ставшей после второго брака герцогиней де Шеврез.

8 кларет – общее название для красных бордоских вин.

ГЛАВА 22 «Ночной визит»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Колокольни Парижа оповестили о приближении полуночи. Карета с зашторенными окнами, запряженная парой игреневых рысаков, катила по угрюмому лабиринту улицы Сент-Оноре. Темные очертания монастырских стен, ощетинившихся шпилями островерхих колоколен, безмолвно проплывали во мраке. Порывистый ветер ломился в окна экипажа, не в силах пробиться сквозь кожаные занавески, барабаня по крыше и обливая карету дождевой водой. Черные, грозовые тучи заволокли парижское небо, окутав город непроглядной мглой. Несколько ярких фонарей, замаячили вдалеке, за пеленой дождя, указывая вознице конечный пункт следования. Экипаж, миновав арку ворот, остановился в лучах мерцающего света. Люди в черных плащах и шляпах, сутулясь под усилившимся ливнем, обступили карету. Один из них отворив дверцу, учтиво произнес:

– Господин Буаробер, прошу. Вас ожидают.

– Здравствуйте господин де Жюссак. Благодарю вас.

Прелат ступил на землю, оглядев величественный фасад Пале-Кардиналь, неприветливо черневшей под проливным дождем.

Проследовав по длинному коридору, сержант остановился у одной из дверей, распахнув её перед Буаробером. Лакей принял с поклоном промокший плащ приора. В кабинете, освещенном мягким светом дюжины восковых свечей, пылал камин, наполняя комнату приятным теплом и звуками потрескивающих дров. За окнами, зашторенными бордовыми, бархатными занавесками, слышался вой ветра и шум ливня, непогода разыгралась, отчего, сухое и теплое помещение, казалось ещё более приветливым и уютным. Навстречу гостю, с добродушной улыбкой, вышел граф де Вард, лейтенант гвардии Его Преосвященства.

– Простите, милейший господин Буаробер, что заставил вас приехать в столь поздний час, да ещё в такую непогоду. Не сомневаюсь, что это в ваших же интересах. Ведь Двор настороженно относится к людям, посещающим Пале-Кардиналь по собственной воле, а вы, я полагаю, именно к таковым и относитесь.

– Ах, лейтенант, мне уже давно не интересно, что думают при Дворе. Моя жизнь это переплетенная пороками и добродетелями цепь сравнений, порождающих сомнения. Какое мне дело до этих расфуфыренных, самовлюбленных самодуров, толпящихся под шлейфом нашего славного короля.