Натан Рыбак - Переяславская рада. Том 2

— Вперед, драгуны! — снова закричал Радзивилл и всадил шпоры в бока разгоряченного коня.

— Пан коронный, — прохрипел сбоку Гурский, — будем прорываться на Гродненский шлях…

Радзивилл только мотнул головой в ответ. Несколько десятков драгун сплошною стеной окружили его со всех сторон.

Между тем рейтары врезались в ряды казаков и стрельцов. Передние валились от пуль и ядер, но латники, поддержанные драгунами, упрямо лезли на казацкие ряды. Казаки затоптались на месте, их лава прогнулась и начала острым углом отходить к казацкому табору.

Князь Трубецкой тревожно оглянулся.

— Гузов! — позвал он конного стрельца, стоявшего за его спиной, — Одним духом в Московский полк! Передай полковнику Апраксину — идти на приступ.

Василий Гузов рванул поводья, и конь с места перешел в галоп.

Трубецкой спешился и прошел в шатер, где Иван Золотаренко разговаривал со шляхтичем; тот тяжело дышал.

— Вот Неуловимый, твоя милость, — указал Золотареико на шляхтича.

— Как коронный гетман Радзивилл себя чувствует? — с улыбкой спросил Трубецкой.

— Об одном думает — как бы живым выскочить из западни. Я еле до вас добрался. И то казаки бока намяли…

— От своих не повредит, — утешил Золотаренко. — Монах письмо передал?

— Да, — Малюга устало присел на пенек в углу шатра. — Веки сами слипаются… Три ночи не смыкал глаз… — виновато проговорил он. Достал из-за пазухи небольшую грамоту и, пошатываясь, поднялся, — Прошу тебя, пан наказной, вручи ее гетману. Важные вести. — Потер лоб кулаком, как бы желая что-то припомнить, сказал погодя: — Радзивилл задумал прорваться на Гродненский шлях… Мне приказал, если живым выберусь, отвезти письмо подканцлеру Радзеевскому… Стелется мне путь в свейское королевство. Приказывай, гетман…

— Вон как! — присвистнул Золотаренко и подмигнул Трубецкому. — Отдохни тут, — указал рукой на разостланные ковры, — а мы с воеводой к войску. Нужно Радзивилла как следует угостить.

В шатер просунул голову казак. Крикнул оторопело:

— Ляхи, твоя милость, в табор врезались! Немцы, драгуны!..

Малюга тоже хотел выбежать из шатра вслед за Трубецким и Золотаренком, но, сделав шаг, без сил повалился на ковер. Как будто мощная волна подняла его и швырнула на другую, а та, в свою очередь, на третью, и так забавлялись им гривастые волны, а он тщетно сопротивлялся, стараясь выбраться на сушу… Откуда-то, точно с далекого берега, гудело угрожающе эхо.

…Замолкли пушки, точно им заткнули жерла. Бледное солнце силилось прорезать лучами завесу седых туч. Тимофей Чумак, сжимая в руке мушкет, уже шестой раз подымался с размокшей, топкой земли и, стиснув посинелые губы, снова летел на железную стену рейтаров. Драгуны обходили казацкие ряды стороной, и их намерение — врезаться в тыл казакам — угадали Золотаренко и Трубецкой.

Гуляй-День, размахивая перначом, кричал низовикам:

— Держись, побратимы! Бейте панов-ляхов! За волю, на веру!

— Слава! — рвалось в ответ ему.

— Слава! — закричал Тимофей Чумак и, прицелившись в толстое, багровое лицо жолнера, выстрелил.

Жолнер упал навзничь, но другой, размахивая пикой, лез на Чумака. В этот миг врезался в рейтарские ряды стрелецкий Московский полк. Чумак только успел облегченно вздохнуть, как рядом с ним вырос, с аркебузой в руках, стрелец Василий Гузов. Казаки и стрельцы мигом разбились на четыре шеренги. Передние, дав выстрел, возвращались в задний ряд и на ходу заряжали мушкеты, а тем временем второй ряд стрелял в рейтаров; выстрелив, он занимал место четвертого ряда, а перед вражескими солдатами вырастал третий ряд.

Мушкетный огонь не стихал ни на минуту. Рейтары начали отходить. Драгун, пытавшихся ударить казакам в спину, перехватили корсунцы. Их повел на польские полки сам наказной Иван Золотаренко. Серый в яблоках жеребец распластался над полем. Корсупцы как на крыльях летели зa наказным гетманом и бешеным ударом рассекли надвое ряды противника.

Стремительный удар корсунцев вынудил драгун отказаться от своего намерения, и они поворотили назад. Но только этого и ждали корсунцы. С этой минуты они уже не отрывались от врагов и гнали их изо всех сил на плавни. Первые ряды драгун и не заметили, что от спасительных плавней их отделяет глубокий ров. Туда, ломая ноги и хребты, полетели кони, а через головы коней валились всадники.

Иван Золотаренко дернул поводья, и разгоряченный конь, перебирая в воздухе передними ногами, стал на дыбы. Он бешено закружился на месте, разбрасывая вокруг себя брызги грязи, но твердая рука наездника заставила его подчиниться. Тяжело переводя дыхание, Золотаренко снял шапку и вытер ее красным верхом лоб. Пот обильно струился по лицу, от промокшего кунтуша валил пар. Теперь Золотаренко был уверен — войску Радзивилла пришел конец. Смоленскому гарнизону нечего ожидать помощи от Радзивилла. Литовскому коронному гетману лишь бы самому спастись… Подъехал Трубецкой. Остановил своего коня рядом, поднес к глазу подзорную трубу.

— Бегут региментари… Ишь проклятые, уже плавни миновали… — с досадой сказал князь.

— Там их перехватят казаки.

В польском лагере затрубила труба, долго и тоскливо. Над разбитыми возами поднялось несколько белых знамен.

— Мира просят… — весело сказал Золотаренко, — Как думаешь, князь, дать отбой?

— Прикажи трубить отбой! — согласился князь.

Через несколько минут в казацком таборе победно затрубили трубы, довбыши ударили в котлы.

Наконец солнце раздвинуло громады туч и озарило поле битвы. Тревожная тишина длилась несколько мгновений, а затем поле наполнилось стонами и криками раненых, беспорядочным говором пленных.

Окруженные стрельцами и казаками, к Трубецкому и Золотаренку шли польские региментари. Впереди, опираясь на меч, прихрамывал генерал Мельц, за ним шагал, уставя глаза в землю, каштелян Дембовицкий.

Прискакали с поля битвы Гуляй-День, Михась Огнивко. Подъехав к Золотарепку, уже спешились полковники Сулима и Полуботок. Тесно сгрудились сотники и есаулы, со всех сторон собрались казаки и стрельцы.

Генерал Мельц протянул свой меч Золотарснку, но тот повел глазами на князя Трубецкого и властно сказал:

— Воеводе войска московского князю Алексею Трубецкому меч отдай, его стрельцы тебя побили, генерал.

Налитыми кровью глазами генерал Мельц глянул исподлобья на князя и, проквакав что-то, протянул меч Трубецкому.

Каштелян Дембовицкий дрожащими руками отстегивал саблю. Прочие региментари торопливо опускали на землю, под ноги коням Золотаренка и Трубецкого, сабли и пистоли.

…Взмыленный конь упал посреди леса. Что-то в брюхе у него треснуло, точно оборвалось, и Радзивилл, едва живой, выбрался из-под коня. Пошатываясь на занемевших ногах, коронный гетман литовский подошел к дереву и оперся о ствол плечом, прижавшись щекой к шершавой коре.